А он никак не делает и ничего, застыл статуей, будто окаменел!

- Так дело не пойдёт! – отжимая воду, скручиваю в тугой жгут мокрую гриву и наматываю абсолютно типичный женский пучок ему на макушке. Какая разница, нас никто не видит, лишь бы держался, а потом побуждаю его разогнуться и взглянуть на меня, - что с тобой? Костя, что случилось? Где болит? – не скажет, конечно, но показать-то можно!

А он и показывает! Развернувшись от края ванны, обхватывает меня своими здоровенными ручищами, и буквально вжимает в себя. Отчего мне приходится сделать лишний шажок и оказаться между широко расставленных ног. Его подбородок попадает в аккурат на мою грудь, и почти вровень, лишь немного снизу-вверх Константин упирает в меня свой одуревший взгляд. Именно одуревший!

Ни хрена у него не болит! У него искрит, да ещё и начинаю чувствовать подтверждающий знак, упирающийся в меня чуть выше колен!

- Да ну тебя, балда! – даже злюсь немного, - напугал! Я думала, задела что-то больное! Клеймо твоё зацепила!

На что он, не колеблясь и не пряча взгляда, берёт мою руку и, заведя себе за шею, кладёт прямо на рисунок и прижимает довольно сильно! Так что ладонью начинаю ощущать жёсткую шершавость отдельных нитей. Что это значит? Ему не больно? Или это, какое-то особое доверие? Вот и пойми…

Наш нелепый диалог тупого с немым нарушает истошный вой сирены неотложки, нарастающий с каждой секундой,

- Дальше сам! – даже радуюсь, что могу сбежать сейчас, слишком много впечатлений разом тоже вредно, - вот станок, вот зеркало, брейся, мойся, только повязки не мочи, а мне пора! – он отпускает с сожалением, всё же задержав мою ладонь возле своих губ…

9. Глава 9.

У дверей приёмника оказываемся с Никитичной одновременно. Пока из скорой выкатывают носилки, она успевает окинуть меня цепким взором инквизитора, да я уже и сама почувствовала,

- Ты мыла его что ли? Или сама с ним искупалась?! – форменная куртка спереди прилипла влажной тканью к груди и животу и теперь неприятно холодит.

- Просто немного вымокла, - оправдываюсь.

- Марш переодеваться! – суровый приказ санитарки, - не хватало ещё, чтобы морозом прохватило! Бегом! – пулей бегу к своему шкафчику в раздевалку, работники скорой – народ быстрый и нервный, у меня одна минута на всё!

Возвращаюсь. Привезли молодого любителя быстрой езды, конечно же, сильно под парами, лыка не вяжет. Голова и лицо в крови, подозрение на черепно-мозговую травму,

- Забирай подарочек! – шутит Миха – знакомый фельдшер, - решил с деревом пободаться, придурок! Лучше бы сразу башкой в ствол! Такую тачку в хлам!

Пока дожидаемся дежурного травматолога, жертва аварии умудряется очнуться, соскочить с носилок и рвануть на выход,

- Василий, на ворота! – это я охраннику, где его черти носят?!

Миха с напарником отлавливают недобитка уже у дверей. Они закрыты, далеко бы не сбежал, да выпачкает сейчас в крови все стены, а Никитичне потом отмывай!

- Под кайфом идиот, даже не чувствует ни хрена, - пыхтят фельдшера, возвращая бегуна на место.

Наконец приходит доктор, после осмотра, во время которого жертва собственной дури несколько утихает, отправляет его на КТ.

Провожаю скорую, заполняю документы, какая же неподходящая фамилия у человека: Степенный! Потом по телефону, найденному у лихача, звоню, по видимому матери, потому что Mutter – вроде, как оно самое по-немецки.

На том конце долго не берут трубку, а взяв, так же долго тормозят, не понимая, кто звонит с телефона любимого чада. Потом считают, что это вымогатели – шантажисты хотят денег с них содрать, и ядовито сообщают, что изо всех утюгов предупреждают, чтобы не велись! И они, стало быть, не поведутся.