Надо же, маленькая, а командует! – умилился я, но поднатужился и отволок к стенам, примыкающим к ванной, велотренажёр и беговую дорожку. Мне не жалко, пусть резвится.

Пока я напрягался, Женя ходила за мной балетным шагом и вещала:

– Я буду просить тебя отпустить меня к людям, а ты не захочешь отпускать...

– Это триллер на основе реальных событий? – с иронией сощурился я, приподнимая одной рукой штангу без блинов.

Женя забавно закусила губу, затем и палец, и только потом отвисла:

– Ой, и правда... Вот это аттитюд получается! Ведь точно же, и Дед Мороз говорил: «Не ходи туда, дочка, опасно!» Как ты!

– Внучка, – заметил её я, неизвестно зачем поправляя свою почти не существующую стрижку. Я решил, что даже не буду пытаться расшифровать её балетные термины, а то придётся переспрашивать через слово.

– Нет, под ёлкой внучка! – возразила Женя. – А в балете Снегурочка его дочь и Весны. Согласись, Папа Мороз звучит в некотором роде странно...

– Сутенёром попахивает, – ляпнул я и тут же прикусил язык, увидев, как залилась краской Женя. Вот уж тургеневская девушка! Я с грохотом уронил штангу в угол и отряхнул руки, поставив точку в её смущении. – И что там дальше?

Однако Женя смотрела теперь настороженно, словно вспомнила, что меня надо опасаться.

Ну да, ну да, конечно! Я ведь страшный Терминатор, и пистолет у меня есть, эх! Но она стала похожа на нахохленного воробья. Пришлось добавить:

– Извини, сравнение было не в тему.

Она кашлянула.

– Да...

Я подошёл к ноутбуку и заглянул в экран:

– А потом что происходит?

– Происходит? Да... в общем, Снегурочка хочет отправиться к людям, уговаривает отца... – всё ещё недоверчиво, будто подкрадываясь, заговорила Женя. – Тот её журит, а она делает вид, что послушалась. Вот как раз в этой картине и нужна твоя помощь! Поможешь?

– Я весь внимание, – выпрямился я и сложил руки на груди, боясь спугнуть эту недотрогу.

Женя выдохнула и вернулась прежняя, деловитая.

– В балете нет слов, мы всё показываем танцем, поэтому диалог тоже происходит в движении и в драматургии. Вот тут смотри: я тебя чуть обниму, потом покружусь рядом. Ты мне подашь сначала правую руку, потом левую. Потом приподнимешь на плечо и понесёшь. Вот, смотри! – Женя ткнула пальцем в экран на других исполнителей.

Я усмехнулся:

– Как старшеклассник первоклашку на последнем звонке.

– Ну да, – кивнула Женя. – Сделаешь четыре шага вон в ту сторону, к беговой дорожке. Потом снимешь меня за талию и поставишь на пол. Подождёшь, пока я сделаю все па, тебе не нужно такты отсчитывать. Я просто кивну тебе вот так, и тогда придержишь меня за талию, пока я буду делать прыжок вправо, потом влево. Потом снова посадишь на плечо и прямо со мной повернешься в одну сторону, в другую. Это не сложно. Через два такта вернёшь меня на пол и подашь руку. Обойдёшь меня кругом, придерживая, пока я буду стоять в аттитюде, а потом я тебя обхитрю и убегу.

– Вот ты какая! – игриво возмутился я. – Да ты само коварство!

– Это не я, это роль, – серьёзно заявила Женя. – Ну как, ты понял? Справишься?

– Не идиот, вроде, – хмыкнул я.

Ей было не до шуток, словно решался вопрос государственной важности. Мелкий узурпатор показал пальцем на дверной проём у противоположной стены.

– Отойди туда. Итак, я прячусь, а ты выходишь.

Я с трудом не прыснул, представляя, как всё это будет выглядеть со стороны. Все записи потом обязательно нужно будет уничтожить, а пока... Женя застыла, скорбно согнувшись над полом, почти как умирающий лебедь – единственный реальный балет, который я урывками видел по телевизору... Я глянул на неё и потёр руки: что ж, поиграем! Затем подбоченился, вспоминая былое. Представил, что у меня борода лопатой, тулуп и шапка с рукавицами, и выдал, как на детском утреннике под звуки оркестра: