— Что-то потеряла? — спрашивает Максим уже одетый в джинсы и футболку.

— Не могу найти свою обутку, — отвечаю, продолжая растерянно сканировать помещение.

— Обутку? Что за слово деревенское такое? Это ты про чёрные растоптанные калоши? — встревает Милана с надменным видом.

— Чёрные! Нормальные! Балетки! Они новые! Специально в поездку купила, — рычу я, даже не глянув в её сторону.

— Так я их выбросила, — как ни в чём не бывало.

Мы с Максимом синхронно переводим на неё взгляды. Я смотрю со злостью, а он — с укором.

— Как это выбросили? Зачем? — всполошившись, прикрикиваю я.

За свои вещи я готова глотку разгрызть, но тут же вынуждена успокоить себя. Нынешнее положение не позволяет мне сейчас вымещать злость. Она хозяйка в этом доме, хоть и стерва первосортная.

— Я думала, для этого они там и валялись. Здесь обувь обычно не стоит, знаешь ли.

— Милана, тебя кто вообще просил? — свирепствует Максим.

Ну надо же. Вчера от алкаша меня спас, а сегодня уже собственная невеста находится под ударом. Я вношу смуту в жизнь Максима.

— Я-то здесь при чём? Я же невиновата, что твоя сестра разбрасывает свою обувь где попало!

— Дай ей свои туфли! Живо! — командует он, повышая на неё голос.

— Они будут ей малы! У меня тридцать восьмой, а у неё вон какая лапа! — брызжет она ядом, в недовольстве размахивая "крыльями". — Не меньше сорокового!

Стою и сжимаю кулаки, сдерживая в себе весь негатив. Если бы не Максим, ей точно прилетело бы от меня.

— У меня тридцать седьмой! Но вы правы, мне чужое не нужно, — не желая больше спорить, я открываю входную дверь и босиком выхожу на площадку. — Максим, проводи меня до машины, в сумке у меня есть пара обуви.

Обидно до слёз за новые балетки, но мне нельзя показывать слабость. Не могу же я перед какой-то девицей распустить нюни.

Бросив на Милану многозначительный взгляд, Максим выходит следом за мной и мы молча спускаемся в лифте на подземную парковку. Обнимаю себя руками и дрожу, изо всех сил стараясь удержать потоки слёз. Если здесь все такие, как Милана, мне следует сегодня же купить билет на обратный рейс. Этот город явно не для меня. За сутки я ещё не встретила ни одного приветливого человека. Разве что Максим проявил милосердие, но скольких нервов ему это стоило...

— Слушай, Надь. Не обращай на неё внимания, — нарушает он звенящую тишину. — Милана двинутая слегка.

— Всё нормально, — хлюпаю носом. — Я всё равно хотела купить себе другие. Теперь хоть будет повод.

Как только мы оказываемся у машины, я достаю из сумки лакированные красные сапожки, предназначенные для выступлений, и, не раздумывая, обуваюсь в них.

— Ты уверена? Это ж капец как странно выглядит, — вижу ужас на лице Максима при виде моих "казачков".

Городские. Привыкли встречать по одёжке.

— У меня другого выбора нет. Не босиком же мне идти.

— Давай я тебя... — Максим порывается навстречу, но я перебиваю его, выставив вперёд руку:

— Хватит с меня! ВЫ и так много для меня уже сделали.

Накинув ремешок сумки на плечо, я разворачиваюсь и шаркаю к выходу.

— Подожди, а долг?

— Я позвоню вам как нужны будут деньги! Всего хорошего!

Я расстроена. Я в печали, но день только начался, и то, что произошло с утра, не должно омрачить его продолжение.

Всё будет хорошо. В этом я уверена.

7. Глава 6. Максим

— Любимый, ты будешь в восторге оттого, какие платья Клаудия сшила для нашей свадьбы! Я уже видела эскизы. Они обалденные, — с долей пафоса говорит Милана, нанося десятый слой помады на губы и глядя в зеркало солнцезащитного козырька. — Мадемуазель Пьерри готовила платье для самой Анны Росси! Ты можешь себе это представить?