– Готовы? – Илларион бросает на меня взгляд.

Киваю.

Он вступает, берёт первые аккорды, задаёт темп и тональность. Несколько секунд я вслушиваюсь, настраиваюсь, а потом – присоединяюсь… И вот мы уже вместе – две бабочки – парим над цветочной поляной… Мы – капли росы, перемигивающиеся с радугой, птичьи трели, щекочущие облака…

Мы летаем вместе – невесомые и лёгкие.

Переглядываемся и смеёмся…

Я и представить себе не могла, что с чужим взрослым человеком можно так легко подружиться. Поймать одну волну. Да и вообще, что мне – замкнутой, плохо сходящейся с людьми – будет так просто и весело с незнакомцем… А сейчас – я будто обрела старшего брата, которого у меня никогда не было…

Изящная кода[1] завершает наше музыкальное путешествие, рассыпая по залу последние ноты, словно радужные брызги…

Мы поднимаемся вместе, берёмся за руки и синхронно кланяемся. Зрители взрываются аплодисментами.

Илларион поворачивается ко мне, треплет чёлку и говорит:

– Ну что, довольна подарком? – Я улыбаюсь и киваю, не в силах найти слова, чтобы выразить восторг. – Тогда, с позволения именинницы, мы с Павлом Георгиевичем, – выразительный взгляд на отца, заставляющий того почему-то съёжится и поникнуть, – покинем это уважаемое собрание. – Лёгкий поклон в мою сторону, и гость, полностью сменив личину на строгую холодность, идёт в сторону папы…

Мама спешно пытается разрядить обстановку, которая моментально становится напряжённой:

– Никому не расходиться. Артисты уже приехали, сейчас начнётся представление.

Уже в дверях Илларион останавливается и с удивлением переспрашивает:

– Артисты? Серьёзно?

Отец разводит руками:

– У дочки же день рождения!

Выходит как-то жалко. Почти визгливо. Словно папа пытается воззвать к кому-то.

– А ну да, ну да, – холодным ехидным тоном комментирует Илларион и выходит из комнаты.

В моей душе смятие: мой сказочный принц, подаривший мне чудесную музыку, оказывается за что-то зол на отца? Как можно! Папочка у меня – лучший человек на земле. И злость на этого красавчика поднимается в моей душе.

А тут ещё Лерка, которая оказывается рядом со мной в нашем импровизированном зрительном зале, подбрасывает сомнений:

– Дура ты, Фенька, облизывала его! Ты хоть знаешь, кто он такой, этот Илларион?

– Нет, – отвечаю честно.

Откуда? Папа ведь сказал: коллега. У меня нет причин не доверять отцу.

– Коллектор! – важно тянет она и тычет мне в нос свой айфон, где открыта страница с фото Иллариона. – И твой папаша, кажется, попал!

Я понятия не имею, кто такой коллектор, да и прочесть не успеваю – Лера слишком быстро убирает гаджет, но от слова веет чем-то злым и неприятным. Погуглить тоже не получается – едва кузина отводит от моих глаз экран, как появляются артисты, начинается представление.

Мама знает, как я люблю Шекспира. Поэтому сейчас для меня разворачивается волшебный «Сон в летнюю ночь». В областной театр на премьеру в этом году мы не попали, вот родители и пригласили для меня всю трупу. Декорации, конечно, пришлось урезать. Но и тех, что есть, хватает, чтобы создать атмосферу сказки, в которой героиня… влюбляется в осла, потому что любовь – зла.

Это странно, задумываюсь я, выпадая из действа. Разве может быть злым такое прекрасное светлое чувство? Мой мир полон любви. И я полна ею.

Не знаю, что я испытываю к Иллариону. Наверное, это тоже любовь. Иначе, почему мне так больно и тоскливо думать, что он может быть плохим, злым? Что мама и папа могут пострадать от него?

Разве может быть плохим человек, который пишет такую чудесную музыку?

Сославшись на то, что мне нужно в уборную, покидаю спектакль, действительно бегу в туалет и достаю айфон.