– Что? – опешил Макс. – Ты не любишь цветы? Или только орхидеи?

– Люблю, – улыбнулась она, – очень люблю. Любые люблю: розы, ромашки, тюльпаны, ландыши, пионы – неважно. Но как же они прекрасны, когда растут сами по себе: в саду, в лесу, в поле.

– У тебя очень красивая улыбка, – тихо произнёс Макс, внимательно её разглядывая. Букет так и остался лежать на изгибе его локтя. – Прости, что обидел тебя. Мне и правда очень жаль.

Его слова, сказанные столь бесхитростно, обезоружили, и она кивнула, снова улыбнувшись ему:

– Ладно.

– Что же мне делать с ними? – Макс указал на орхидеи. – Жалко будет, если завянут.

– Да, – согласилась Катя. – Сорванные цветы недолго радуют своей красотой, к сожалению.

– Так… Может, возьмёшь? – спросил он.

– Мне кажется, будет лучше, если ты подаришь их своей девушке, – предложила Катя.

– Мы расстались с Кристиной, – сообщил Макс. – Окончательно. Это надо было сделать уже давно. Мы совершенно разные и не подходим друг другу, мы только мучили сами себя.

– Мне жаль это слышать, – Катя внезапно поняла, что говорит дежурную фразу, и на самом деле ей ни капельки не жаль. Она не хотела признаваться самой себе, но извинения Макса, показавшиеся Кате искренними, подкупили её. Она уже не чувствовала по отношению к невыносимому мажору той злости, что была раньше. И может, этот мажор не так уж невыносим, раз способен признавать ошибки и просить за них прощение? – Тогда подари маме.

– Боюсь, она не оценит этот жест. Родители в разводе, и мы редко с ней видимся. Она сама оставила меня с отцом много лет назад.

– Мне очень жаль, – на этот раз Катя не слукавила. Сама выросшая с любящими родителями, она с трудом представляла, что можно лишиться одного из них. – Тогда, пожалуй, я приму их. Не выбрасывать же. Но больше не дари.

– Больше не буду, – согласился Макс. – Цветы не буду. Срезанные.

«Это было не так уж сложно», – удовлетворённо подумал Макс, глядя, как Катя, смущённо улыбаясь, приняла из его рук букет и склонилась над ним, вдыхая еле слышный аромат цветов. Хотя улыбка у неё и правда очень красивая. Последнюю мысль Макс постарался выбросить из головы.

– Пойдём к твоим подругам? – предложил он. – Андрей тоже там.

– Хочу кое-что разъяснить сразу, – замялась Катя, – чтобы потом не возникло никаких недоразумений. Ты принёс мне свои извинения, и я приняла их. Но…

– Но? – повторил Макс, стараясь не показывать внезапно нахлынувшего на него раздражения.

– Но на этом всё. Не надо искать встречи со мной.

«Да кого ты строишь из себя?! Да если бы не этот дурацкий спор, я бы даже не подошёл к тебе!» – чуть не взорвался Макс, но сдержался, сохранив бесстрастное выражение лица.

Он опустил руки в карманы брюк и смотрел, как Катя удаляется от него в сторону кафе, оставив его одного на улице. Когда девушка скрылась в здании, Макс со злостью ударил ногой по стоявшей рядом урне, опрокинув её вместе с содержимым, и направился к своему автомобилю.

– Э! Зачем хулиганишь, да? – услышал он в спину. – Зачем всё разбросал, да? Обернувшись, он увидел работника уличной клининговой службы в ярко-оранжевой робе. Не раздумывая, Макс вместо извинений показал ему средний палец.

[1] Выдуманная сеть кафе.

– Вазу с цветами, наверно, лучше передвинуть сюда, – предложила Катя, поглядывая в камеру. – Блэки посадить под неё, а рядом поставить корзину с фруктами.

Даша перенесла котёнка на нежно-голубое покрывало под букет орхидей, который Катя привезла специально для фотосессии. Тот, как будто бы поняв, что от этого зависит его будущее, разлёгся на покрывале, мечтательно глядя прямо на фотографа. Картина получилась умилительной, и Катя быстро отщёлкала несколько снимков с разных ракурсов. Следом за котёнком в фотосессии приняли участие щенки, которых Даша с подругами обнаружила на замороженной стройке в Подмосковье. Щенкам было от силы месяц, кто-то выкинул их в коробке, даже не раскрыв её.