Сейчас, пользуясь тем, что я жив и нахожусь в ясном уме и здравом рассудке, хочу сделать то, чего никогда не позволял себе – рассказать о нем, о Гейдаре Алиевиче. Каким я его знал и видел. Признаться, я никогда не позволял себе этого раньше, полагая, что если начну рассказывать, то утрачу самое сокровенное и самое ценное, что принадлежит только мне и ему.

А теперь близок занавес и моей жизни. И я решился. Мне захотелось, чтобы след от этой нити судьбы, связавшей нас, которая, естественно, исчезнет с поверхности земли вместе со мной, легла бы в вереницу зримых строчек для памяти тех, кто остается и тех, кто придет после них.

Мы с ним познакомились давным-давно. Вот написал «познакомились» и поймал себя на прямо-таки фантастическом, если не сказать сумасшедшем, ощущении. Когда я увидел его впервые, не сочтите за маразм и выдумку, мне показалось, что мы с ним знали друг друга еще задолго до этого дня. Не знаю как, но, судя по всему, было именно так…

…За окном кипел июнь 1962 года. Я – прокурор города Кировабада. Мне 29 лет. Я завален бумагами. И своими, и теми, что идут из Товуза, Ханлара, Шамхора, Газаха, Дашкесана… В мои прокурорские обязанности входил еще и надзор за правовой деятельностью районных и городских отделов КГБ. По одному из таких кировабадских дел я сейчас и дожидался прибывшего из столицы начальника отдела КГБ Азербайджана некоего Гейдара Алиева.

Открылась дверь, меня обдало прохладным сквознячком. Хотя откуда ему было взяться в этой июньской жаровне? Я поднял глаза. В кабинет, мягко улыбаясь и с ненавязчивой пристальностью изучая меня, вошел высокий, атлетического сложения мужчина. Его лицо показалось мне очень и очень знакомым. «Откуда мог я его знать?» – подумалось мне. Эта мысль еще долго не давала мне покоя, пока не вспомнил где я его видел. Я отыскал его в загадочных тайниках своей памяти. Он мимолетным, но почему-то ярким образом хранился не в столь уж отдаленной, по времени, в одной из ее ячеек.

… 1960-й год. Кировобад встречает Первого секретаря ЦК КПСС, Председателя Совета Министров СССР Никиту Сергеевича Хрущева, который литерным поездом направлялся из Тбилиси в Баку на празднование 40-летия советизации Азербайджана.

Литерный безнадежно задерживается. Сгущаются сумерки. Люди волнуются. Я – заместитель прокурора города стою практически в гуще встречающих. И тогда мой взгляд выхватывает, стоявшего у выхода на перрон высокого, атлетического телосложения мужчину. Он сосредоточен. Глаза его ощупывают каждый уголок вокзала. Его мало кто замечает. Но именно он то и дело подзывает к себе кого-то из снующих тут же людей в штатском и, указывая глазами то в одну, то в другую сторону, где толпятся встречающие, отдает какие-то распоряжения.

А поезда все нет и нет. Народ, съехавшийся в Кировобад из окрестных городов и сел, чтобы хотя бы одним глазком посмотреть на «царя царей» необъятной державы порядком подустал. Шутка ли ждать четыре часа. Уже темнеет, а о литерном – где он и что с ним? – ничего неизвестно. И тут я еще раз мельком заметил этого высокого, атлетического сложения человека. Он, видимо, по чьему то зову, быстрым шагом подходил к группе высокопоставленных персон, окружавших первого секретаря ЦК Компартии Азербайджана Вели Юсифовича Ахундова. Ему там что-то сказали и он, козырнув, решительно направился в сторону, выстроившихся на вокзальной площади, правительственных машин.

Потом он мне больше на глаза не попадался. Зато память, по своим, понятным только ей соображениям, оставила его в одной из своих ниш.

Люди стали расходиться. Они были разочарованы. Им сообщили, что Хрущев сегодня не приедет. Правда, сообщили после того, как кортеж правительственных автомобилей, сорвавшись с места, на полной скорости покинул вокзальную площадь.