– Хотите сказать, мой водитель виноват в аварии? – спросил он, склоняя набок голову, отчего грозное лицо обрело насмешливое выражение.

– Сейчас полиция приедет и разберётся, – постаралась я ответить как можно более твёрдым голосом, и даже грудь выпятила для пущего эффекта.

Уж не знаю, чего там себе надумал этот тип, но он даже не постеснялся опустить взгляд и некоторое время продолжал пялиться на эту самую грудь. Мне даже неловко стало, и я почему-то ощутила себя абсолютно голой.

Только когда глаза его вернулись к моему лицу, я сумела оценить мужчину. Страх и волнение улетучились, и пришлось признать, что передо мной в ту минуту был самый настоящий герой страстных грёз. Нет, не романтических, а именно таких, в которых допускаются всевозможные постыдные вольности.

Широкие скулы, волевой подбородок с ямочкой, взгляд – всё сообщало о том, что мне несказанно повезло нарваться на завоевателя. Даже нос с горбинкой не портил мужчину, выдавая в этом с виду приличном человеке плохого парня.

– Тут и думать нечего. Всё очевидно. Не завидую я вашему водителю.

– А я вашему! Наверное, вы ему также зудели под ухом, вот он и не заметил автобуса.

Не хотелось больше поддерживать этот бессмысленный разговор. Окончательно испортив мне настроение, мужчина самодовольно улыбнулся и позволил отойти, не бросив даже напоследок какой-нибудь колкости в спину.

К тому времени, устав сидеть в душном автобусе, дети уже выбрались из него и облепили бортик гранитной набережной.

– Ульяна Алексеевна, – простонала одна из девочек. – Мы что, в музей не попадём?

– Сегодня уже точно не попадём, и будем торчать здесь до приезда полиции.

– Так, может, на прогулочном катере, а, Ульяна Алексеевна? – поступило новое предложение. – Тут же полминуты. Раз, и мы у Дворцового моста.

– Было бы здорово, Дима. Но бюджет школы не резиновый, и его хватило только на автобус. Возвращаться домой будем на метро.

Мы дружно проводили взглядами появившийся из-под моста катер с туристами. Нам махали, мы махали в ответ, щурясь от яркости солнца, бликами отражавшегося от беспокойной глади Невы.

Устав хандрить, я хлопнула ладонью по граниту.

– Дети, – проговорила я решительно, – раз так вышло, что на экскурсию мы не попали, проведём урок в полевых условиях. Приготовьте ваши уши и запоминайте всё, что я вам расскажу. На следующем уроке будет проверочная.

Волна недовольных возгласов прокатилась вдоль набережной. В шуме оживллённой центральной улицы мне приходилось надрывать горло настолько, что я едва не сорвала голос. Пожалела, что не имею в загашнике микрофона, который пристёгивается к одежде и наушников по количеству учеников в классе. И тем не менее я рассказала всё, что хотела и как это ни странно, меня слушали более чем две отличницы.

– На сегодня это всё по эпохе Возрождения, – закончила я, с облегчением наблюдая за тем, как возле нас паркуется полицейская машина. – А насчёт проверочной я не шутила. Так что, если не слушали, вперёд читать дополнительный материал.

Сквозь недовольные вопли раздался вопрос:

– Ульяна Алексеевна, почему все так Джоконду Леонардо да Винчи любят? Она же страшная.

Пришлось подождать, когда утихнет хохот.

– Тому есть вполне логичное объяснение, – раздался голос из-за моей спины. – Однажды Джоконду украли прямо из Лувра, сделав картине хорошую рекламу, и с тех пор ею восторгаются все кому не лень.

Я обернулась, изумлённо округлив глаза. Неизвестно сколько времени позади меня стоял хозяин гелика и подслушивал. Так ещё и вклинится нагло в разговор.

– Леонардо да Винчи – гений своего времени! – возмутилась я. – Он смелый новатор, экспериментатор и человек, опередивший эпоху.