– Здесь никого не было, никого, понимаешь? Если бы не ты, то я... Эт... эти бочки с водой... Ты, ты спасла мне жизнь, Кара... А сама... – Она жалобно всхлипнула, осеклась, и я поцеловала её в макушку. – Это устройство... Такое страшное... Никогда ничего подобного не видела. Что за чудовище его создало? И откуда оно взялось у папы? Наверное, ему его кто-то подбросил...

– Сомневаюсь, – тихонько прошептала я, наконец сумев выровнять дыхание.

– …Надо его предупредить, – одновременно со мной выпалила Элли. – Вдруг он его откроет?!

Смысл моих слов наконец до неё дошёл. Она отстранилась и испуганно на меня посмотрела.

– Элли, сама посуди: у вас здесь столько охраны – так легко её не обойти. А даже, если это кому-то и удалось, то твой отец не дурак, чтобы без страховки пользоваться неизвестным прототипом. Особенно, когда к его услугам весь Пантеон. Поверь, он в безопасности. А что до куба... Я... я понятия не имею, что это за устройство. Но думаю, что оно как-то связано с оборонной промышленностью. Те бандиты... Они приняли меня за правительственную шпионку. Может, это какой-то обучающий модуль для стражей или что-то вроде того?.. А мы с тобой забрались на запретную территорию.

Девчонка нахмурилась.

– Думаешь?

– Скорее всего. Элли, ты должна срочно вернуть прототип отцу.

– Да, хорошо. Только сначала отведу тебя к нашему доктору. Ты вся в крови...

Я с удивлением на неё посмотрела, потом перевела взгляд на белоснежную тунику, на которой алела кровь. Медленно провела ладонью по лицу и увидела на ней красную полосу. Наверное, из носа. Это многое объясняет. Осторожно коснулась ушей. Чисто. Внезапно мне вспомнился наш недавний разговор с господином Штольцбергом, и я представила, что случится, когда он обо всём узнает.

– Элли, если я пойду к врачу, то у него возникнут вопросы. Придётся рассказать правду. А что сделает твой отец когда выяснит, что ты выкрала его прототип и чуть не убилась?

Зрачки Элли от понимания и испуга расширились.

– Наверное, запрёт в каком-нибудь закрытом пансионе и усилит охрану... Но это всё ерунда, – неуверенно сказала она.

Элли была любопытной, и её тянуло к тем прекрасным вещам, к которым запрещал приближаться отец. Беспокойство господина Штольцберга было понятным, но мне казалось, что если бы у его дочери было чуть больше свободы, то многих неприятностей можно было бы избежать. Сделанного не воротишь, всё так. Но Элли сама себя уже наказала. А что будет с ней, если ей окончательно перекроют кислород?

– Элли, я никому ничего не скажу, только пообещай, что ты больше никогда, слышишь, никогда не станешь ничего брать без разрешения из кабинета отца. Особенно прототипы.

Девчонка молча кусала губы. Взгляд серых глаз метался от моего лица к кровавым следам на одежде и обратно – её терзали сомнения и чувство вины, а моё предложение было таким соблазнительным.

– Элли, мне просто нужно отлежаться. Я в норме. Не думай об этом.

– Хорошо. Обещаю, – наконец тихо сказала она.

Я крепко схватила её за плечи и заглянула прямо в глаза:

– Точно?

Она покивала, и по щекам опять потекли дорожки слёз.

– Я очень испугалась, Кара.

– Знаю. Давай собираться, пока нас никто не застукал. Я, наверное, проторчала в сфере часа полтора...

– Нет, Кара, минут десять, если не меньше...

Я удивленно на неё посмотрела. Выходит, в кубе время течёт иначе. Десять минут, всего десять минут... А что бы случилось с моей психикой, проведи я там час или более?

– Не важно. В любом случае, нам надо уходить. Есть соображения, как свернуть этот чёртов механизм?

Кое-как совместными усилиями нам удалось вернуть адов прототип в исходное состояние, а потом мы незаметно нырнули в подземный ход. Боль в правой ноге и руке исчезла. Однако меня мутило, перед глазами всё плыло, а каждый звук, каждое слово, каждый поворот, наклон головы – отдавались болью. В какой-то момент, покачнувшись, я привалилась к прохладной стене и услышала обрывок чужого разговора: