– В музыкальном салоне. А вы, собственно…

Бутылки на столе нет. Это хорошо. Если она не выпивала с обеда, то уже должна протрезветь. С пьяной бабой каши не сваришь. Тем более такой каши, которую я заварил, сев на теплоход по чужому билету.

– Татьяна, мне необходимо с вами переговорить. Только прошу вас, не пугайтесь. Вас хотят убить.

Она смотрела на меня так, будто встретила голого Карлсона, спустившегося с крыши.

– Я знаю, что у вас оригинальный метод заводить знакомства, однако…

– Я не псих. Уверяю, я говорю правду.

– Не понимаю. За что меня хотят убить?

– Причины не знаю. Но должен предупредить – вас хотят убить вместе с дочерью.

– Ну это уж слишком! – Татьяна аж привскочила.

Я выставил перед собой растопыренные ладони, словно гипнотизер, но не помогло. Похоже, я слишком резво начал разговор и получил отпор.

– Выйдите немедленно из каюты, пока я не позвала проводницу. Пожалуйста.

– Хорошо. – Я демонстративно взялся за дверную ручку. – Если вы настаиваете, то я уйду. Только попрошу. Если вам дорога ваша жизнь и жизнь дочери, не обращайтесь к проводнице и вообще к членам экипажа.

– Это еще почему?

– Сдается мне, что человек, желающий вашей смерти, находится как раз среди членов экипажа. Так я пойду?

Она молчала. И я пустил в ход психологическую заготовку:

– У вас, кстати, красивые волосы. И стрижка – модная.

– При чем тут мои волосы?

– При том, что этого нельзя не заметить. Так я пошел?

– У меня вовсе не модная стрижка. Я сто лет не была в парикмахерской… – взгляд Татьяны обрел осмысленность. Уже неплохо. А всего-то надо было сфокусировать внимание на ее неотразимой внешности. – Чего вы от меня хотите?

– Прежде всего, чтобы вы сели на место и постарались не нервничать. Договорились?

– Ну села. Чего дальше?

Я отпустил ручку и сложил ладони перед грудью.

– Извините, если я вас напугал. В настоящий момент ни вам, ни вашей дочери ничего не угрожает.

– Так все-таки угрожает или нет? Вы специально хотите меня запутать, да?

– Вы меня неправильно поняли. Вас действительно хотят убить. Но в ближайшие часы этого не произойдет.

– Откуда вы знаете?

– Знаю. Поверьте мне, я ваш друг.

– А почему я должна вам верить? Вы не похожи на Иисуса Христа.

Тонкое наблюдение. Вообще-то хорошо, что она начала размышлять. Значит, немного успокоилась. И протрезвела. Но самый сложный момент еще впереди.

– Согласен. Ходить по воде, аки по суху, я не умею.

– А я такого от вас и не требую. Расскажите правду – этого достаточно.

Вот она – знаменитая женская логика. Я вам не верю, но поверю, если расскажете правду.

– А как вы поймете, что я говорю правду?

– Пойму.

Хм… Женщины, как утверждают некоторые психологи, склонны преувеличивать свою проницательность. Попробуем на этом сыграть. Впрочем, я не оставил себе выбора, решившись на разговор с Татьяной. Теперь уж надо идти до конца.

– А вы уверены, что хотите знать правду?

– Намекаете на то, что правда бывает страшной? Я, может, и не хочу, да деваться некуда. Вы ведь сами ко мне пришли. Так что, рассказывайте.

Она облокотилась на столик и подперла ладонью щеку. Ни дать, ни взять – ребенок, собравшийся слушать сказку. Да уж, сказочка будет еще та…

Свет в тоннеле

– И тогда я решил переговорить с вами, – закончил я и осторожно покосился на Татьяну. Но она смотрела прямо перед собой, на противоположную стенку. – Уж хотите – верьте, хотите – нет.

Она долго молчала, нервно водя указательным пальцем по столешнице.

– Значит, вам заказали наше убийство?

– Не мне, а Виктору Прохорчуку, Прохору.

– Ну да. Да, я поняла… Знаете, а я вам верю. Такое невозможно придумать. Да и зачем? Ведь так?