Затем я отступила на шаг и с колотящимся сердцем оглядела результаты своих усилий. Даб за моей спиной присвистнул, но я по-прежнему не спускала глаз с Рэя. Он единственный из троицы не был еще повержен и потому представлял угрозу.

– Чертова стерва! – взревел Рэй, одной рукой держась за покусанное окровавленное плечо, а другой потирая челюсть.

Вид у него был бледный – хуже, чем в начале визита. Я ухмыльнулась и жестом послала его подальше. Рэй побагровел, и его губы разъехались в стороны, словно он собрался меня покусать. Сзади неслышно подошел Себастьян.

– Она моя, – спокойно произнес он. – Я первый нашел ее.

– Ага, и теперь все будут превозносить тебя до небес, правда, Ламарльер?

Рэй сплюнул. Его приятели тем временем кое-как поднялись на ноги.

– Что ж, лучше тебе не тянуть и привести ее поскорее. Иначе Grandmére[8] не поймет.

С этими словами они ретировались. Даб выдернул из стены дверную ручку, чтобы закрыть за ними дверь, а я набросилась на Себастьяна:

– Как это я твоя? Какого черта?

– Рэй тоже работает на Новем. Он просто пытался первым разыскать тебя. Судя по всему, кто-то видел, как ты приехала с Дженной.

– С Дженной?

– С Крэнк. – Он долго молчал, а затем наконец произнес: – Я помогу тебе найти сведения.

Вот и ладненько…

Набрав в грудь побольше воздуха – пригодится в общении с Мистером Индивидуальность – я последовала за Себастьяном через французские двери[9] в сад за домом. Даб с Крэнк стояли посреди патио на поросших мхом плитах и глядели на кучу палой листвы. Все здесь, несмотря на зиму, пропиталось сыростью, и сад больше напоминал джунгли. В нос бил резкий запах влажной почвы, перепревшей растительности и едкий аромат белых цветочков, облепивших со всех сторон дом.

– Ви, он ушел. А ты пропустила крутую расправу Ари! – Даб подкрепил свои слова серией кулачных ударов по воздуху и звуками воображаемых попаданий в тело противника. – Ну же, Виви, вылезай хотя бы ради меня! Я хочу лично выразить тебе благодарность!

Из-под листьев на нас смотрели черные глазки. Крэнк тоже принялась уговаривать Виолетту, а я придвинулась к Себастьяну и спросила:

– Что с ней происходит? И откуда эти вампирские клыки?

– Виолетта не вамп, – тихо усмехнулся Себастьян. – Даб в прошлом году нашел ее на болоте. Она жила там в плавучем охотничьем доме, причем совершенно одна. Даб три месяца ее прикармливал – только тогда она согласилась прийти к нам. Виолетта появляется и исчезает, когда захочет, любит всякие странные вещи, например маски, и фрукты, но никогда их не ест.

Я подняла брови и, покачиваясь на пятках, изрекла:

– Значит, ты все-таки способен связать несколько предложений кряду?

Себастьян кинул на меня сердитый взгляд и насупился.

– Пойдем, нечего время терять. Виолетта сама выйдет, когда сочтет нужным.

– Здесь красиво, – сказала я, любуясь видами Гарден-Дистрикт, пока мы с Себастьяном шагали по Сент-Чарльз-авеню.

В ответ он только хмыкнул. Впрочем, я вовсе не собиралась делиться с ним своими мыслями и впечатлениями: без слов было ясно, что мой попутчик не склонен поддерживать разговор. А я не имела ничего против. Мои навыки общения всегда оставляли желать лучшего. Поэтому я приноровилась к размеренной поступи своего проводника и охотно предалась размышлениям, походя переступая через трещины в мостовой и огибая ветви, низко нависшие над садовыми оградами, отягощенные мхом и обильно разросшейся лозой.

Если бы какой-нибудь волшебник проник в мои мысли и потом создал бы для меня идеальный город, то это место больше всего напоминало бы, наверное, Гарден-Дистрикт. Прежде у меня ни разу не возникало чувства, что я попала к себе домой. Оно появилось у меня, вероятно, оттого, что я родилась здесь, к тому же здесь жила моя мать, но, скорее всего, не только поэтому. Все дело было в особой атмосфере квартала, в его заброшенности, в легком налете тлена на всем, куда падал взгляд, в буйстве трав и деревьев, в величественных старинных особняках, без сомнения облюбованных привидениями, в темных закоулках, куда никогда не заглядывал солнечный свет, во всем, что таилось в глубине запущенных садов, вдали за пустырями, за наглухо заколоченными окнами. Этот дух жил и в тех нелепых созданиях, кому Новый-2 стал домом: в Виолетте, Дабе и Крэнк. И даже – я покосилась на своего спутника – в Себастьяне с его нахмуренным взглядом, темно-красными губами и шевелюрой цвета воронова крыла. Всем им вольно дышалось в городе, которому плевать, такой ты или не такой, потому что он и сам не похож на все другие.