– Все прояснили, София? Теперь наслаждайся поездкой и забудь о ней.

Я забыть не смогла. Просто не представляла, как можно изменить человеку, которого любишь. Я бы с Эмилем так никогда-никогда. Если бы он был моим…

Мы вернулись поздно вечером – много гуляли, ели, затем снова гуляли. Эмиль сказал, что мне полезно быть на свежем воздухе – ему нравится мой румянец и то, что я не крашусь. Совсем.

Только теперь, когда мы возвращались в гостиницу, я заметила те самые домики, в одном которых поселилась Лиза. Они были очень близко. Пять минут ходьбы.

В номере я приняла у себя душ и долго думала. Даже машинально снова расчесала татуировку, которая пряталась ниже поясницы.

Папа объяснял татуировку принадлежностью к династии, такая была у всех, но я никого кроме семьи пока не знала. Только родителей и братьев. Меня берегли и прятали дома как зеницу ока, а на самом деле просто продали и обнесли золотой клеткой, как дорогую вещь. Да, я сбежала из дома, но от этой татуировки мне не избавиться никогда.

Это мое клеймо.

Продана – и все.

Весь вечер Эмиль был задумчивым и снова стал много курить. Как в ту новогоднюю ночь, о которой мне было стыдно вспоминать. Я не хотела думать, что он прокручивает в голове встречу с Лизой.

– Эмиль, не хочешь посмотреть фильм? – предложила я робко. – Можно у тебя… в спальне. Там есть проектор, я видела…

– Давай через час. Мне надо обсудить детали по поводу гостиницы.

Эмиль ушел, а я не находила себе места. Если мать Лизы и есть вторая владелица гостиницы, то их с Лизой действительно многое связывает. Такой бизнес не строят с чужими людьми.

Я пришла в спальню Эмиля и открыла окна, чтобы выветрился запах никотина. А потом тихонько легла на постель. Здесь я предложила ему себя. А если сейчас он с этой Лизой? Если не вернется ни через час, ни через два? Если болтать будут до утра…

Эмиль вернулся намного раньше. Через полчаса. Я расслабилась, когда в гостиной хлопнула дверь. Затем в спальне. Фильм смотреть уже не хотелось – я много думала, и день оказался морально тяжелым.

Когда постель прогнулась под его весом, я притворилась, что сплю, но крепкие руки обхватили меня за талию и все равно притянули к себе. Я с облегчением выдохнула: на Эмиле не было цитрусового запаха. Совсем. Иначе я сошла бы с ума. Уехала бы тотчас же.

– Ты больше не уйдешь? – сонно пробормотала я.

– Я никуда не уйду. А ты хотела сбежать? – вкрадчиво, с угрозой. Эмиль вжал меня в себя. Крепко. Сильно.

– Нет…

– Вот и хорошо. Я никогда не сделаю тебе больно. – Он поцеловал меня в висок и велел засыпать.

Никогда. Он пообещал никогда не делать мне больно.

Я прильнула к нему. Кто же знал, что всего через десять часов он нарушит свое обещание? Так скоро и так страшно.

Эмиль

Я толком не проснулся, а телефон уже упорно надрывался – на экране высветилось имя друга.

– Чего так рано? – отозвался недовольно.

– Врач, ты слишком расслабился в отъезде. Дела в городе требуют твоего присутствия.

Ринат. Только он мог звонить мне в любое время и называть меня врачом. В прошлом я увлекался медициной, как-то раз даже подлечил Рината, после чего прозвище осталось за мной.

– Задерживаюсь.

Я бросил взгляд на ту, что заставила задержаться. Я должен был вернуться в Петербург вечером первого января. Была договоренность с Ринатом, что вернусь.

Девочка спала крепким сном младенца.

– У нас проблемы с поставками, Эмиль, – вздохнул Ринат. – Машины встали, рейсовых ребят задерживают и сдуру проводят обыски. Разбирайся со своими задержками и возвращайся. Походу, дело серьезное.

– Понял. Буду сегодня, максимум – завтра утром.