– Ты ранена? – спросил он, с ярким русским акцентом. Я лишь покачала головой, не пытаясь объяснить, что мое ранение не было поверхностным, что внутри моего сердца зияло такое же отверстие, которое было в голове у моей мамы, что я ненавидела каждого из них, ведь они увезли меня от нее. – Тебе нужно промыть свое колено, а потом поднимайся в свою комнату и не выходи, пока за тобой не придут. Поняла меня? – я вновь кивнула ему, но уже утвердительно, потом опустила голову, и словно мышка, тихо поднялась к себе, боясь привлечь к себе еще хотя бы немного внимания.

Прошло несколько часов, после того как моя жизнь разделилась на «до» и «после», но никто так и не пришел за мной. Я слышала, как отец кричал на своих людей, заставляя снова и снова повторять события сегодняшнего дня. Они по очереди ему рассказывали одно и тоже, повторяя, словно для меня, самое главное. Мы ехали на балет, я покинула машину, забыв рюкзак, мама принесла мне его, потому что чувствовала себя виноватой, что заставляет меня туда ходить, потом она пошла к машине и почти села, пока я вновь не позвала ее, тем самым заставив вытащить свою голову из безопасного места. Бах. И ее нет. И ее нет, но есть я, из-за которой ее больше нет с нами. Я виновата в том, что ее так убили. Хищники пришли за ней, хотя она могла уйти. Я забрала ее жизнь и для чего? Чтобы сказать ей, что люблю ее, словно она сама этого не знала. Какая глупость.

Когда голоса стихли я вышла из комнаты, пробираясь в низ, чтобы добраться до папы. Миновав гостиную, в которой больше не было людей, я прошла вглубь дома, обходя столовую и кухню, и наконец то дошла до неплотно закрытой двери кабинета моего папы. Протянув руку, я почувствовала такой сильный страх, который прокатился по моему позвоночнику, заставляя аж поджать пальцы ног. Вдруг, он тоже понял, что я виновата в смерти мамы, что, если он меня накажет. Конечно, он понял, он был самым умным человеком, но я заслужила наказания, так почему тогда мне так страшно?

– Николай, это ты виноват. – звучал голос моего дедушки Станислава. Было так неожиданно услышать его, что я рухнула на пол, прислонившись к стене, недалеко от двери кабинета. Я знала, что подслушивать не хорошо, но не могла и двинуться с места. Дедушка жил в России и никогда не приезжал к нам, говоря, что штаты хороши только для выкачки денег, но они часто устраивали конференции.

– Отец, побойся Бога, я потерял жену, мои дети лишись матери. – устало произнес мой отец, его голос был серым, лишенным каких-либо эмоций. – Я найду того ублюдка, который решил пойти на этот поступок и обрушу весь свой гнев.

– Я тебе говорил, Николай, что любовь убивает, быстрее пули, а ты? Ты, блять, привязался к ней, сам своими гребаными руками возрастил слабость для своих врагов. – с ядом в голосе, проговорил мой дедушка. – Я думал, что проблема была в мальчишке, что вся твоя – он замолчал, чтобы затянуться сигаретой, потом выпустил весь никотин из легких. – слабость заключалась в нем. Константин всегда был слишком мягкотелым и трусливым, я так был рад, когда ты наконец-то нашел свои яйца и отправил его в лагерь, но, оказывается, проблема была куда глубже. Какая, чертова, глупость, Николай.

– Завтра я похороню свою жену, не волнуйся, отец. Больше я никогда никого не полюблю. Послезавтра я убью виновных, а потом займусь своей работой.

– Очень надеюсь на это. – сказал он и завершил вызов. – я сидела на полу, обнимая свои колени и не могла заставить себя подняться, чтобы сбежать в свою комнату, я поняла, что не была готова к общению с папой. Папа устало вздохнул, прошелся вдоль кабинета, что-то устало повторяя, когда сильный удар пришелся по стене, на которую я опиралась. Удар. Удар. Удар.