«В создании физической теории существеннейшую роль играют фундаментальные идеи. Физические книги полны сложных математических формул. Но началом каждой физической теории являются мысли и идеи, а не формулы. Идеи должны позднее принять математическую форму количественной теории, сделать возможным сравнение с экспериментом.»[3]
Попытка взглянуть на мир глазами Бога и объяснить досконально и во всей полноте все процессы, происходящие в нем, – нелепа и невежественна. Но предложить модель в виде «физической картины мира», которая не будет противоречить открытым и наблюдаемым процессам реального мира и притом дает возможность сформулировать объяснения выявленным противоречиям и предсказать еще не открытые процессы реальной природы, – вполне допустимо и возможно.
Десятки или даже сотни людей во всем мире делают такие попытки. Кто-то их поддерживает, кто-то с ними не соглашается, а кто-то просто не обращает на них внимания. Это нормально.
Как только какая-то из моделей позволит кому-то совершить открытие, на которое указала эта модель, она тут же будет признана и получит заслуженную оценку и внимание.
Если модель позволяет только с большей или меньшей степенью подробности объяснить существующие явления и не позволяет предсказывать открытия новых, она не заинтересует исследователей, поскольку в их представлениях будет являться подмножеством существующих моделей.
Хотелось бы надеяться, что предлагаемая модель «физической картины мира» будет обладать свойством предсказательности, необходимым для любой теории.
Модель единого мира
Один из основных постулатов материалистической диалектики утверждает, что единство мира – в его материальности. Мир един, и только потому един, что он материален. Говоря о материальности мира, разве предполагается материальность отдельных областей мира, в которых размещено вещество? Конечно, нет. Тогда мы обязаны искать единую материальную основу всего сущего. И если не искать, то хотя бы предполагать ее нам необходимо. Это должна быть та основа, которая установит тесную, непосредственную связь между свойствами пространства и вещества и определит понятие времени.
В одной из статей М.А. Марков заметил, что «…идея тесной связи свойств пространства и материи… определяла многое в творчестве Эйнштейна», и далее «в своей экстремистской форме эта идея содержала бы утверждение, что в отсутствии материи… нет понятия интервала, в отсутствии материи отсутствует и пространственно-временной континуум».
В направлении единой субстанции размышлял и Эйнштейн.
Приведем цитату из упомянутой книги:
«Мы имеем две реальности – вещество и поле. Несомненно, что в настоящее время мы не можем представить себе всю физику построенной на понятии вещества, как это делали физики в начале ХIХ столетия. В настоящее время мы принимаем оба понятия. Можем ли мы считать вещество и поле различными, несходными реальностями? Пусть дана маленькая частица вещества; мы могли бы наивно представить себе, что имеется определенная поверхность частицы, за пределами которой ее уже нет, а появляется ее поле тяготения. В нашей картине область, в которой справедливы законы поля, резко отделена от области, в которой находится вещество. Но что является физическим критерием, различающим вещество и поле? Раньше, когда мы не знали теории относительности, мы пытались бы ответить на этот вопрос следующим образом: вещество имеет массу, в то время как поле ее не имеет. Поле представляет энергию, вещество представляет массу. Но мы уже знаем, что такой ответ в свете новых знаний недостаточен. Из теории относительности мы знаем, что вещество представляет собой огромные запасы энергии и что энергия представляет вещество. Мы не можем таким путем провести качественное различие между веществом и полем, так как различие между массой и энергией не качественное. Гораздо большая часть энергии сосредоточена в веществе, но поле, окружающее частицу, также представляет собой энергию, хотя и в несравненно меньшем количестве. Поэтому мы могли бы сказать: вещество там, где концентрация энергии велика, поле там, где концентрация энергии мала. Но если это так, то различие между веществом и полем скорее количественное, чем качественное. Нет смысла рассматривать вещество и поле как два качества, совершенно отличные друг от друга. Мы не можем представить себе резкую границу, разделяющую поле и вещество.»