Это был самый жадный и самый горячий поцелуй, что у меня был за всю жизнь. Под ногами хрустело стекло, наши дыхания смешивались в одно, пока Марат целовал меня и вжимал в свое тело до изнеможения.

В чувство я пришла только услышав лязганье замков на верхней площадке. Марат тоже замер и медленно разжал объятия, поправив на мне задравшийся неприлично халат.

— Неси свою лампочку, — попросил он и отвернулся, тяжело дыша.

— Стул тоже принести?

— Зачем?

— Я всегда на стул вставала, чтобы дотянуться.

— Мне стул не нужен. — усмехнулся Буйный.

На ватных ногах я зашла в квартиру, мельком посмотрела на себя в зеркало, поправив растрепавшиеся волосы. Потом нашла запасную лампочку и вынесла Марату. Он быстро вкрутил ее, сразу же стало светло.

Буйный шагнул ко мне, замерев близко-близко. Я не могла заставить себя посмотреть на его лицо после этого безумного поцелуя, смотрела только на широкую шею и волевой подбородок с бородой.

— Я смету осколки и зайду, а тебе лучше будет переночевать… в отеле, — сказала тихим голосом.

— А что так? Боишься, что если я к тебе хоть пальцем притронусь, ты мне отказать не сможешь? — с вызовом спросил он.

— Ты и сам знаешь, что не смогу. Ты больше, сильнее, давишь на меня властью и деньгами.

— Давлю, — повторил он мертвым голосом. — Ты под давлением силы сейчас все трусы промочила желанием?!

У меня не нашелся ни один вариант ответа.

— Я никуда не уйду, — продолжил Марат. — Там мой сын, и я останусь. Не хочу, чтобы он видел, как разные кобели пороги обсыкают.

— Ты же знаешь, что это не так! Я понятия не имею, почему Павлихин решил извиниться!

— Плевать на его мотивы. Есть действия, — тихо сказал Марат. — Бери веник и делай, что хотела.

— А ты наблюдать будешь?

— Буду! По ходу то, что под твоим халатом, словно медом намазано. Всех манит!

Марат от своих слов не отступился, так и стоял, наблюдая пристально за моими действиями. Когда я смела осколки и зашла в квартиру, как раз привезли заказанный Маратом ужин. Я могла бы сделать ему замечание, что он заказал слишком много, но не стала этого делать, чтобы не обострять ситуацию.

Ужин прошел более напряженно, чем весь вечер. Я кляла себя за то, что дала ему себя поцеловать и за то, что ответила пылко, в особенности.

Но уже было слишком поздно.

После ужина я прибрала со стола, заполнила половину целого холодильника остатками еды и заметила, что Марат не спешил никуда уходить. Кажется, он облюбовал себе старенький диван и сидел на нем так, словно каждый день бывал в моей квартире. Я замялась возле него и не смогла подобрать слов, чтобы указать ему на дверь.

— Сейчас я буду купать Ильяса, а потом мы отправимся спать. Уже поздно, и мы задержались дольше, чем обычно.

Марат кивнул.

Неужели он не понял моих намеков?

— Марат, — тихо позвала я.

Он кликнул с одного канала на другой, остановился взглядом на спортивной передаче, показывающей кулачные бои, и внезапно поднялся, молча пошел на выход из квартиры.

— До завтра, Ильяс, — попрощался он из глубины коридора.

Я пошла следом за ним. Сама же хотела, чтобы он ушел, чтобы дал нам с Ильясом немного свободного пространства, но ощутила пустоту там, где билось сердце, как будто своим появлением Марат вновь похитил его и забрал с собой.

— Спокойной ночи, Марат. Ты придешь завтра?

— Приду, — коротко бросил он, обувшись. — Забудь о неделе.

— Что?

— Я сказал, у тебя есть несколько дней или неделя. Забудь. Мы уезжаем завтра… — произнес он и щелкнул замком, выйдя в подъезд.

— Что ты такое говоришь? — остолбенела я.

— Сегодня ты последний раз в этой сраной халупе ночуешь, чего непонятно? — грозно, с рыком произнес он. — С утра подумай, какие вещи взять нужно. Лично я не вижу ничего, что нужно было бы с собой брать. Кроме самого ценного, — посмотрел на меня и за мою спину, давая понять, что говорит о нас с Ильясом.