– Тогда позволь ощутить твое дыхание, твое биение твоего сердца.

Эдвард молча обнял её . А Эмилия прижалась к нему сильнее , устраиваясь у него на груди. Их сердца стучали рядом, в унисон, будто отмеряя одну судьбу на двоих. А над ними стоял старый дуб, их немой свидетель, под которым прошёл не просто вечер – прошла вечность, сотканная из любви.

Ночь начинала бледнеть на горизонте, звёзды терялись в лёгком утреннем тумане. После долгой, наполненной чувствами беседы, когда слова уже начали сменяться тишиной, они поняли – пора прощаться.

Эдвард взглянул на небо, где первый намёк на рассвет начал окрашивать край облаков, и тихо сказал:

– Ещё немного – и рассвет выдаст нас.

Эмилия кивнула, неохотно. В её глазах блестела тоска расставания, но она понимала, что медлить больше нельзя.

Они встали, не отпуская рук. Шаг за шагом, едва касаясь земли, они двинулись вдоль сада, туда, к старой калитке в изгороди, через которую Эдвард всегда тайком пробирался ночью. Пахло сырой землёй и далёким дымом, воздух был колюч и свеж.

Они остановились у калитки. Эдвард ещё раз сжал её руку – крепко, но бережно.

– До встречи , – прошептал он.

Вдруг Эмилия, поддавшись внезапному порыву, мягко коснулась губами его щеки, почти уголка губ. Её поцелуй был лёгким, почти невесомым – как прикосновение лепестка.

Эдвард застыл. Его дыхание на миг сбилось, грудь чуть приподнялась, будто он вдохнул слишком резко. Он не ожидал… не смел даже надеяться, что она решится на это. От прикосновения её губ сердце его вздрогнуло, а по телу прошёл дрожащий трепет.

Он посмотрел на неё, не в силах вымолвить ни слова.

Эмилия, почувствовав, как он застыл, едва уловимо отпрянула. Щёки её порозовели, взгляд опустился вниз. Вдруг она быстро выдохнула, словно стараясь прогнать смущение, и тихо, почти шёпотом, сказала:

– Мне пора… – и, не дожидаясь ответа, сделала шаг назад.

Она развернулась и поспешила к дому, лёгкая тень улыбки всё ещё играла на её губах, но движения были быстрые, почти бегущие – будто сама пыталась убежать от собственных чувств. Пальто мелькнуло в свете фонаря, и через секунду она исчезла за углом.

Эдвард остался стоять один, всё ещё в том же положении, как будто время не успело догнать его. Он медленно коснулся пальцами своей щеки – там, где только что трепетно коснулись её губы. Его сердце билось чаще, чем обычно. Он тихо усмехнулся, почти не дыша, и прошептал:

– Боже… Эмилия…

Глава 9: Трещина в тишине

Лунный свет потихоньку исчезал , который ранее оставлял след на дорожке к дому, но внутри дома ,всё ещё было погружено в тишину сна. Осторожно ступая, она проскользнула в дом и, стараясь не шуметь, поднялась на второй этаж. Каждая ступень давалась ей затаённым дыханием, как будто каждый шаг был сделан в хрупком сне, который нельзя было разбудить.

Подходя к двери своей комнаты, Эмилия уже протянула руку к ручке, как вдруг в темноте прозвучал негромкий, глухой голос:

– Эмилия…

Она вздрогнула и замерла. В горле пересохло. Медленно, с явной неуверенностью она обернулась. На пороге своей спальни стоял её отец, закутанный в халат, с потемневшим лицом, из-под которого лишь глаза тускло блестели в темноте. Его голос был не грозен, но в нём звучал холодный, сдержанный интерес, от которого сердце Эмилии забилось как безумное.

– Откуда ты идёшь… в такую позднюю ночь?

Слова повисли в воздухе, будто придавили её плечи. Эмилия почувствовала, как в висках зашумело, по спине пробежал жар. Горло сжалось, дыхание стало рваным. Она едва могла говорить:

– Я… – выдохнула она, – мне… стало нехорошо. Немного тошнило… я вышла… подышать.