Иностранец, вдруг осознав, что не представился первым, на мгновение замолчал, словно обдумывая свои слова,

– Простите за столь очевидное упущение, – произнёс он с лёгким поклоном головы. – Я Эдвард.

Эмилия резко поднимает на него глаза. В её голосе слышится холод, которого она не хотела , сдержанно , словно не видя смысла в разговоре,

– Это не имеет значения.

На мгновение в его взгляде промелькнула лёгкая обида, но он тут же спрятал её.

Зейнеп, наблюдая за происходящим, решает вмешаться,с игривой улыбкой .

– Эмилия, мы опаздываем! – её голос был полон весёлого предостережения.

Когда Зейнеп, нарочно произнесла имя Эмилии, воздух между ними как будто сразу стал напряжённым. Эмилия резко обернулась, её взгляд, словно молния, пронзил подругу. В её глазах читалась недовольство , а вопрос, который не успел сорваться с губ, был ясным – «Почему ты сказала моё имя?» Тонкое раздражение отражалось в каждом её движении, как будто она не понимала, зачем всё это было нужно.

Эдвард почувствовал, как его сердце на мгновение замерло, и взгляд Эмилии был для него, как гром среди ясного неба. Он мгновенно осознал: произнесённое имя задело её. Его лицо невольно омрачилось, и ему показалось, что он был немного настойчивым.Он не знал точно, что именно вызвало такую реакцию, но что-то в этом взгляде, полном недовольства, заставило его почувствовать лёгкую обиду.

Однако, сдержав порыв, он выдохнул и постарался не выдать своего внутреннего смущения. Лёгкая усмешка скользнула по его губам, и он опустил взгляд, как будто стараясь унять свои мысли.

– Простите, – сказал он тихо, но с лёгким оттенком сожаления. – Наверное, я…немного пересёк границу .

Он сделал паузу, давая себе время собраться, и затем добавил:

– Если мне суждено было бы узнать ваше имя, я хотел бы услышать его из ваших собственных уст.

Эмилия вздрагивает от его слов, но ничего не отвечает. Отвернувшись, она быстро идёт прочь.

Эдвард остался стоять, глядя ей вслед. Его сердце странно сжалось.

Ветер трепал его волосы, принося запах снега.

Он улыбнулся про себя, ощущая, как лёгкое, почти незаметное тепло разливается по его телу, несмотря на всю предшествующую напряжённость. Он взглянул на исчезающую фигуру девушки , и её имя, произнесённое так, как будто оно само по себе несло в себе обещание, как будто эта встреча была лишь началом чего-то большего.

– Эмилия, – сказал он тихо, его голос был лёгким, почти невесомым, как усмешка на его губах. – Думаю, мы ещё встретимся.

Он произнёс эти слова так, как если бы они были не просто предсказанием, а какой-то неизбежной истиной. В их звучании было что-то туманное и загадочное, как будто между ними проскользнула некая невидимая нить, и он был уверен, что это не последний их разговор.

Коридоры консерватории встретили их гулкими отголосками шагов. Тишина обволакивала, как густой туман, и лишь редкие голоса студентов, доносившиеся из дальних аудиторий, нарушали это спокойствие. Эмилия молча поднималась по мраморным ступеням, сжимая в руках перчатку так, что её пальцы побелели. Зейнеп шла рядом, время от времени бросая на подругу осторожные взгляды.

Эмилия резко остановилась, обернулась и, вскинув подбородок, посмотрела на Зейнеп:

– Зачем ты это сделала?

Зейнеп едва заметно вздрогнула, но тут же выпрямилась, надев на лицо привычную маску спокойствия:

– О чём ты?

– Ты знаешь, о чём я, – Эмилия сжала перчатку ещё сильнее, её глаза полыхнули гневом. – Почему ты сказала ему моё имя?

Зейнеп на мгновение опустила взгляд, будто подбирая слова, и, наконец, тихо произнесла:

– Это… это вышло случайно. Я просто хотела позвать тебя. Увести от него подальше…