Но это… запретная любовь. Не такая, какой, наверное, ты бы хотела её для меня. Не та, что одобрил бы отец. Я не знаю, как ты бы отреагировала. Поддержала бы меня… или отвернулась?

Она замолчала на секунду, глядя в точку, словно вслушивалась в ответ.

– Я ведь никогда тебя не знала, мама. Не видела, как ты смеялась. Не слышала, как ты злилась. Не чувствовала, как ты обнимаешь.

Ты ушла , оставив меня . А я всё детство представляла тебя – то доброй, то строгой, то смеющейся. Но я всегда думала… если бы ты была рядом, ты бы меня поняла. Не отчитала, не осудила. Просто… обняла.

Она провела пальцами по гравировке, как будто могла почувствовать кожу под рукой.

– Может, я глупая. Может, безответственная. Но рядом с ним я… другая. Будто кто-то зажёг свет внутри. Я дышу по-другому. Слышу мир иначе. Если это ошибка, мама… то, наверное, самая красивая из всех. И если ты где-то рядом, если слышишь меня – просто побудь со мной. Помолчи. Я так устала быть одна с этим чувством. Я не знаю что делать, как мне быть. Он ушёл…оставив меня наедине со своими мыслями.

Ветер прошелестел в ветвях, словно вздох. Эмилия прикрыла глаза, положила ладонь на цветы.

– Я люблю тебя, мама. Только прошу – не злись на меня.

Эмилия медленно встала, ещё раз коснулась букета и пошла прочь. Шаг за шагом, не оборачиваясь. Только ветер провожал её, нежно трепеща в траве, будто шептал вслед слова, которых ей так не хватало при жизни матери.

Эдвард уехал, но мысли о ней не оставляли его ни на мгновение. Лондон встретил его не весенним солнцем , а холодными, серыми улицами, дождём, стучащим по окнам кабинета, где он часами просматривал отцовские бумаги. Но ни сделки, ни письма, ни разговоры с деловыми партнёрами не могли заглушить голос Эмилии в его голове.

Он вспоминал её улыбку – тёплую, как весеннее солнце, её смех, который звучал в его мыслях так живо, словно она была рядом. Вспоминал, как её глаза блестели в лунном свете, как ветер играл с её волосами, выбиваясь из-под шляпы.

Иногда он останавливался посреди разговора, не услышав, что ему говорят. Вместо слов он видел перед собой её лицо, её взгляд – то строгий и недосягаемый, то мягкий и доверчивый.

Эдвард не раз ловил себя на том, что взгляд его скользит по улицам Лондона в поисках тени, похожей на неё. Бессонные ночи тянулись одна за другой, заполненные воспоминаниями и недосказанными словами.

«Эмилия…» – её имя звучало у него в голове как молитва, как призыв, который он не мог остановить.

Он много раз пытался заглушить эти чувства, убеждая себя, что возможно так будет лучше. Ведь он не знал ,как встретит она ,и каким будет её ответ после его приезда . Но чем больше он старался забыть её, тем сильнее становилось желание вернуться.

В один из таких дней, когда дождь вновь стучал по стеклу, Эдвард отбросил в сторону очередную папку с документами . Раздражение и боль заполнили его душу.

Он обещал себе вернуться. Пусть даже на короткое время. Пусть даже она вновь попытается оттолкнуть его. Но он должен увидеть её. И получить от нее хоть какой-то ответ.

Эдвард долго думая решил, что эту тайну которую он скрывал от всех , должен был рассказать своему лучшему другу. Адаму . С которым они были как братья, с которым он дружил с самого детства. И он знал, что его мог понять и поддержать только Адам .

Адам, ростом был выше Эдварда – высокий и крепкий, с мощным телосложением, будто выточенным из камня. Его коротко подстриженные волосы отливали золотом на солнце, а глаза – ярко-миндального, почти медового оттенка – словно светились изнутри. Черты лица были чёткими, выразительными, в нём чувствовалась сила и надёжность, без лишних слов. И, именно эту надежность ценил в нём Эдвард.