В мае 1940 года Рознер с оркестром выступил в ленинградском «Саду отдыха», принимавшем пять лет назад «синкопаторов» Штефана Вайнтрауба[17]. Тогда их выступления рецензировал театральный критик Борис Львович Бродянский. Теперь он откликнулся на рознеровскую премьеру:

«Как выделяются на… общем фоне настоящие актеры эстрады, сочетающие виртуозность (в основной творческой профессии) с умением создавать эстрадный образ!

В этой связи хочется назвать имя Эдди Рознера – руководителя Государственного белорусского джаз-оркестра, чьи гастроли открыли сезон на центральной летней эстрадной площадке города – в “Саду отдыха”. Рознер – музыкант высокого класса, трубач, способный украсить своим искусством любой симфонический оркестр. В творчестве Рознера музыкальность и необычайное богатство нюансировки звука счастливо соединены с общей исполнительской техникой, буквально поражающей воображение.

Сверх того, музыкант Эдди Рознер, выходящий на просцениум, еще и великолепный актер. Он органически несет веселый образ добродушного, общительного человека, с некоторым недоумением относящегося к тому “живому существу”, которое находится у него в руках и почему-то называемому… трубой.

Эдди Рознер вступает с инструментом в сложные взаимоотношения: вот труба “покорная”, из нее можно извлечь любую краску, любое самое тонкое звучание; но вот труба выходит из повиновения, начинает сопротивляться хозяину, “брыкаться” – о, тогда с нею нелегко справиться встревоженному и даже обескураженному музыканту!

Эдди Рознер – посредник между коллективом музыкантов-джазистов и слушателями, связующее звено с аудиторией.

Свое посредничество Рознер осуществляет благородными средствами: нигде не льстит аудитории, не заискивает перед нею, не комикует вульгарно. Рознер завоевывает слушателя своим мастерством, тактом, он покоряет аудиторию как художник. Через несколько минут после появления его считают своим. Такой кредит доверия позволяет Рознеру распоряжаться с просцениума вниманием слушателей.

В выступлениях Госджаза БССР было много погрешностей и просто художественных срывов. Музыкальный репертуар, а в особенности текст оставляли желать лучшего. Но исполнительский стиль самого Рознера, спаянность и жизнерадостность руководимого им ансамбля создавали в зрительном зале атмосферу воодушевления».

Яков Басин отмечает, что «в первой программе Госджаз-оркестра БССР Эдди Рознер возродил многое из репертуара своего довоенного оркестра: Caravan, St. Louis Blues, Sweet Sue – Just You, Tea For Two, Galousie, Tiger Rag, Alexander’s Ragtime Band. Исполнялась музыка из популярных кинофильмов тех лет: “Большой вальс”, “Двойная игра”… Особое впечатление производил сам Рознер: его особая элегантность, открытость залу, ослепительная улыбка, энергия, которая, казалось, исходила от него, – всё привлекало взгляды, делало его фигуру доминирующей. Он уходил за кулисы – и у зала пропадало настроение. Он появлялся – и зал ликовал. Эту энергию он передавал и залу, и оркестру: появляясь на сцене в начале концерта, первое, что он делал, – это бросал оркестру коротко: “Смайлинг!” (“Улыбаться!”), – и нужное настроение сразу возникало.

Свое обаяние Рознер, видимо, ощущал и, конечно же, знал, насколько велика его роль в успехе концерта. Первые годы он практически не покидал сцены, оставаясь на ней даже в тех случаях, когда в том или ином номере сам участия не принимал. Совершенно естественно, что в случае болезни лидера концерт просто отменялся».

Любил ли джаз товарищ Сталин? Никаких высказываний на эту тему в трудах Иосифа Виссарионовича не сохранилось. Известно, что в разное время в Кремль для выступлений приглашались оркестры Цфасмана и Утесова, причем Утесов играл свой «эксклюзивный» репертуар, исполняя «Мурку», «Кичман» и «Лимончики». И хотя лучшие отечественные биг-бэнды играли в кинотеатрах, перед сеансами: Цфасман – в «Ударнике», Варламов – в «Художественном», в стране полным ходом шло создание государственных коллективов. Оркестр Утесова объявили Государственным джаз-оркестром Российской Федерации. В тревожном тридцать седьмом году Александр Варламов организовал джаз-оркестр на радио и даже участвовал в первой советской телепередаче. (Телевизоров не было ни в одной квартире, но телеэфир уже появился.) Два года спустя Варламов сдаст дела Александру Цфасману, приняв под свое начало Госджаз СССР. Думаю, что тут не обошлось без «эффекта Рознера»: первый джаз-оркестр страны, главный, можно сказать образцово-показательный, заметно отставал от коллектива, приехавшего в Москву из союзной республики.