Э с п р е с с о, л ю б о в ь и л о б с т е р ы Базиль Паевский

В очередном рейсе что-то пошло не так. Люсьен видел всё это как бы со стороны. Утром он вел машину в сторону Мегаполиса. Осталось проехать километров двести. Солнце было уже довольно высоко и светило слегка сбоку сзади. На обочине двое в форме сотрудников ДПС. Один из них взмахнул, как волшебной палочкой, полосатым жезлом, показывая на обочину. Люсьену показалось странным, что рядом нет полицейской машины, он стал прижиматься к обочине. Ничего предосудительного в авто не было, сумку с деньгами он доставил. В его присутствии клиент позвонил работодателю Люсьена и сказал: «Всё в порядке». У Люсьена тоже было всё в порядке: права, документы на машину. «Глок в бардачке – Люсьен вдруг вспомнил, что на всякий случай взял. «К этой пушке никаких документов. Это изъятие, штраф и мозг вынесут. Вот зачем взял? Если что случится, не успеешь и достать». Люсьен видел в зеркало авто, что идет коротконогий инспектор с колючим взглядом. Брюки ему были явно длинноваты и морщинились. Люсьену это показалось подозрительным. Второй полицейский стоял метрах в десяти и не двигался.

Люсьен открыл стекло и дождался инспектора, сделал лицо беззаботным, глядя перед собой.

Подошел инспектор:

– Инспектор ДПС Иванов, прошу предъявить права и документы на автомобиль.

– Доброе утро, инспектор. Что я успел натворить? Проблема? Я слишком быстро еду или медленно? – Люсьен приветливо улыбался, демонстрируя полную солидарность со стражами порядка.

– Доброе, – буркнул Иванов. – Проверка документов. Куда направляетесь?

– В Мегаполис.

– Цель визита?

– Я там живу, не поверите, – сказал Люсьен, недовольный любопытством инспектора, и хотел добавить: «В столице нашей Родины, а не в вашем Мухосранске», но не стал обострять и мирно добавил: «Ездил к родственникам, мы же все по сути своей сельские люди».

– Сколько вас?

– Разве не видно? Я один…

Инспектор выхватил пистолет:

– Руки на руль, чтобы я видел!

«ТТ, Тульский Токарева, магазин 8 патронов, 500 джоулей мощность, каску пробивает», – оценил черный пистолет Люсьен.

– Спокойно, командир. Вот мои руки на руле. Что случилось?

– Заткнись! Где деньги?

– Бумажник в кармане, забирай, только палить не нужно. Дырку не запломбируешь.

– Деньги, сумка где? В багажнике?

Люсьен понял, что утечка информации произошла и это никакие не менты, это грабители. «Эти свидетеля не оставят», – подумал Люсьен:

– Спокойно. Я сейчас открою багажник, смотри, но это, начальник, ошибка. Нет никаких денег.

Люсьен потянулся к рычажку под сидением, открывающему багажник, а вторую руку держал на руле.

– Руки! – крикнул грабитель.

Люсьен изо всех сил толкнул дверь и ударил фальшивого мусора, тот отшатнулся и стал стрелять. Каждый выстрел сопровождая криком:

– Сдохни… Сдохни… Сдохни… Сдохни… Сдохни… Сдохни… Сдохни… Сдохни… Сдохни.

Наступила гробовая тишина, грабитель удивленно еще несколько раз нажал на курок и сказал в девятый раз «Сдохни» уже без энтузиазма, ТТ молчал.

Пули разбили вдребезги стекло дверей за спиной Люсьена, четыре пули попали в двери на вылет и Люсьена каким-то чудом не задели, одна впилась в радиоприемник.

– Упс.– Сказал Люсьен. – Патроны кончились, их там восемь было.

Он достал из бардачка свой Глок и без предисловий выстрелил удивленному донельзя грабителю в голову. Голова раскололась и оказалась совершенно пустой. Ни мозгов, ни крови.

– Ты еще и безмозглый дебил, – констатировал Люсьен, глядя на грабителя без головы, который все еще нажимал на курок ТТ.

Люсьен не услышал звук выстрелов, а почувствовал, что ему прострелили голову в двух местах: над ухом и в затылке. Люсьен хотел проверить эти две аккуратные, лишние дырки в черепе, но во сне не мог пошевелить и пальцем. Он совершенно невероятным усилием заставил себя проснуться.

Темно. «Я умер?!» – Люсьен сел на кровати. Осмотрелся. Глаза быстро привыкли к кажущейся темноте. Полумрак отступал, и он рассмотрел белую тумбочку рядом с кроватью, на которой сидел. Серые стены, на полу линолеум неопределенного цвета. «Это больница? А стены белые, в сумерках серыми кажутся. Как я сюда попал? Меня же подстрелили!»

Люсьен тщательно ощупал затылок. Никаких лишних дырок в голове он не обнаружил и успокоился. Стал вспоминать, что же случилось…

Дождь настойчиво стучал по крыше. Примерно через десять минут шум внезапно стих, как будто кто-то выключил его. В тот же миг выглянуло солнце, игра света и тени наполнила комнату. Стало тепло и немного душно. Наступила тишина.

Стрела с глухим звуком вонзилась в дерево и несколько секунд вибрировала, издавая характерный деревянный звук. Люсьен, взяв в руки телефон, подумал: «Откуда мне знать, как вонзаются стрелы в деревянный щит? Видимо, мои предки были крестоносцами».

Аrrow – звук, похожий на звук вонзившейся стрелы, – был сигналом о новом сообщении в мессенджере. На этот раз «стрела» попала точно в цель, угодила прямо в сердце.

Нао написала:

– Привет!

Люсьен удивился, Нао в последний год лишь несколько раз напоминала о себе, и это было так больше для поддержания связи. Жива, работаю как пчела, и ты жив и, слава богу. Поздравления с праздниками и днем рождения. И все. Ничего такого, что можно охарактеризовать «про любовь». Однако, Люсьен, явно почувствовал, что вот все это, так или иначе, про нее – про любовь.

Люсьен написал, то, что обычно писала ему Нао:

– Привет! Как дела?

– Все норм. Не будешь ли ты случайно, послезавтра проезжать мимо аэропорта в 14. 30?

– Да, ладно! Неужели решила посетить Мегаполис! – У Люсьена радостно забилось сердце, чего он и не ожидал. «Нао! Она приезжает!».

В ответ почти мгновенно прилетела стрела:

– Я соскучилась. Очень. – И смайлик сердечко.

"Я соскучилась". В переводе с женского это может означать: я тебя хочу, мне одиноко, нужно встретиться, и еще много чего или вообще ничего не значить!

– Хорошо. Послезавтра как раз в 14: 30 я, конечно, буду проезжать мимо аэропорта. – Люсьен поставил улыбающийся смайлик в конце. Он почувствовал такую сладкую теплоту от этого сообщения «Я соскучилась. Очень», словно не было перерыва в отношениях с Нао длиною в бесконечный год. Мессенджер принес еще одну стрелу – деревянный звук фырррр.

– Я приеду с партнером.

И следом добивающая стрела.

– Если ты не приедешь встречать, я пойму.

Тут Люсьен задумался нешуточно, а тепло в душе превратилось в укол в сердце, стрела попала. «С партнером, это как? С партнером по бизнесу, но вот это «я пойму» сомнений не оставляет, это не бизнес, или точнее бизнес переросший в интимные отношения».

– Если что я могу заплатить, – зачем-то послала следующую стрелу Нао, может что бы уже никаких сомнений про партнера не было.

«Это уже совсем лишнее. Партнер точно не по бизнесу, а по… каким вопросам?», – он не хотел про это даже думать, хотя и сомнений не осталось. «Что за дурацкий вопрос? По каким же еще? По вопросам секса, естественно, вкусного и здорового. Такого, как она любит. Это совершенно понятно. Даже такому идиоту, как я». Люсьену вдруг стало так плохо, что он удивился, почему. У него было такое чувство, что потолок упал ему на голову. И главное, он не мог понять, почему ему вдруг так муторно на душе. Нао, она чудесная, но она так далеко и так давно, что это просто стало для Люсьена почти сном, и тут вдруг волшебный сон, согревавший душу слабеющим с каждым днем теплом, превращается в жуткий и очень сильный кошмар наяву.

«Надо же! У Нао появились лишние деньги. Замечательно. Она готова заплатить за трансфер. За кого она меня принимает? За бомжа какого-то или за мелкое меркантильное существо, которое готово мечту за три копейки продать?» Люсьена стало слегка колотить, и он написал:

– Деньги – это лишнее. Я любовью не торгую. Приеду в 14:30 послезавтра.

– Ок. Спасибо.

Люсьен смотрел в телефон, перечитывал переписку, и ему становилось всё хуже от мысли, что Нао потеряна и уже навсегда. Мысль «потеряна» и «навсегда» уже давным-давно приходила ему в голову, когда Люсьен думал об отношениях с Нао. Однако теперь эти слова, увязанные с понятием «партнер Нао», били в самое сердце и уже не являлись предположением или догадкой, это был факт. Неопровержимый и мучительный. Это обстоятельство взволновало Люсьена, но он не мог понять почему?

Переписка в мессенджерах хороша, если там в конце написать, что тогда-то мы встретимся там-то, а если годами переписываться, хоть о чём, о литературе, кино, восхитительных чувствах или проще о сисечках-писечках, от этого только нарастает мрачное ощущение полного одиночества. Тут как раз исключение из правила догнало Люсьена, но это лишь подтвердило, что правило рабочее. На Люсьена стало накатывать чувство одиночества на маленьком плотике в мировом океане перед лицом жуткого, сметающего всё на своём пути урагана.

***

Современные коммуникации и, в частности, мессенджеры – это величайший технологический прорыв человечества? Они быстро, в одно мгновение, доносят информацию на другой край света. А в чём неразрешимая проблема прорыва?

Они не могут передать блеск любимых глаз, прерывистое дыхание, мелкую дрожь от волнения в руках, пересохшее от переполняющих пишущего человека чувств горло, живую улыбку не заменит смайлик, как живая женщина побеждает самую соблазнительную картинку в порножурнале. Не передаёт мессенджер интонации текста, его драматический смысл, слова остаются пустыми. Сообщение в мессенджере – это и не старое доброе бумажное письмо о любви на трёх страницах мелкого почерка. Оно тёплое, к этой бумаге прикасались любимые пальцы. И уж конечно никакое другое общение не заменит тет-а-тет, когда глаза в глаза, когда соврать почти невозможно, когда слова могут превращаться в удар молота или в бодрящий утренний ветерок, или окрыляющие человека эпитеты, мало что значащие в смске и такие тёплые, когда сказаны любимыми губами с блеснувшей в глазах слезинкой. Чувства не передают даже самые продвинутые технологии. Всю неповторимость любви, её оттенки, её страсть и нежность, тепло, желание и прощение, симпатию к любимому человеку и счастье любить и быть любимым невозможно переслать на e-mail.