– Кто? Что? Ты? Кгхм!!

Антон испуганно застучал мне по спине.

– Пожалуйста, не умирай. У меня начнется приступ, – бурчал он, со всей силы заходя мне ударами по позвоночнику.

Я с трудом отползла к плите, исходя слезами от чая не в том горле.

– Ты шо творишь? Ребенка своего тоже будешь спасать избиением? – прохрипела я оттуда.

– Я сделал что-то не то? – пробормотал этот спаситель человечества. – Прости, я… Просто давно не дотрагивался ни до кого реального. А с собой я груб.

– Еще раз тебе говорю, подумай раз с пятьсот, прежде чем смотреть в сторону детей!

Антон отшатнулся, будто от удара. Взгляд его потух.

Мне даже стало почти стыдно за свои слова.

Почти.

Не скажи я их – винила бы себя за покалеченную психику какого-нибудь абстрактного ребенка.

– Но ты ведь…

– Что?

Я подняла на него хмурый взгляд.

Он выглядел таким… невинным. Блин. На таких нельзя долго злиться.

– Ты ведь хотела вылечить меня своим пловом.

– Ты хренов манипулятор.

– Ты сможешь вылечить меня своим пловом?

У него были такие красивые голубые глаза.

Я тут же вспомнила, как в годы юности, лучшие годы своей жизни, я мечтала кормить его пловом до посинения.

– Конечно, – вздохнула я и упала обратно на стул. – У меня все схвачено, чо. Вэлкам ту плов-хаус «У тётушки Ладушки». Накормить и вылечить любого русского – предназначение нашей восточной души.

– Ты красивая и молодая, не называй себя «тётей», – попросил Антон, хмурясь.

– Не делай мне комплименты, – тут же огрызнулась я. – Мы здесь не за этим.

– А за чем?

Хм, действительно.

Я посмотрела на изображение Будды на одном из календарей за позапрошлый год, висящим на стенке.

Мы здесь – чтобы перестать плодить иллюзии. Относительно своей дальнейшей счастливой жизни.

– Ну, если коротко, я быстро порешаю твои проблемы – и направлюсь на тот свет с чистейшей кармой, – буркнула я, отворачиваясь. – У меня все схвачено. Пусть только попробуют вернуть меня обратно.

Антон зажмурился, и его сердце пропустило удар. Он тут же начал судорожно вспоминать имена.

– Эльза. Элайджа. Эванесса.

Хм. А есть такое имя?

Лада скептически наблюдала.

– Ты перечисляешь имена, чтобы не уйти в психоз?

Она была умна, эта официантка.

– Почему ты хочешь умереть? – Антон покачал головой. – Здесь ведь так…

– Чудесно? – перебила она с издевкой. – Если скажешь, что на Земле жизнь – зашибись, я тебя все-таки пристукну.

Антон помотал головой.

– Я не хотел говорить, что здесь хорошо.

– Потому что это лютая ложь, – поддакнула Лада.

– … я просто хотел сказать, что… – Антон прикусил язык, чуть не сморозив глупость про смертный грех. – Ну, все не так плохо. Наверно. Ты не выглядишь смертельно больной.

– Но я и не выгляжу смертельно здоровой, – Лада хмыкнула, отпивая холодный чай. – Хочешь, открою секрет? Биполярка не лечится.

– Но с твоей болезнью можно жить! – возразил Антон. – Тебя не бьет судорогами, не швыряет в ничтожность… Как ты можешь сдаться?

– Необязательно иметь столь явные симптомы, чтобы жить в отчаянии, – возразила она. – Мне невыносимо находиться с собой в голове.

Антон свел брови максимально сурово. Ему казалось, грозный вид шизофреника, сидящего напротив и совестливо цокающего языком, ее выведет на путь истинный.

Но Лада даже не смотрела в его сторону.

Ее прорвало. Слезы потоком неслись по щекам, градинами заливали рот, мешали дышать. Она будто превратилась в водопад.

– Я так долго ждала, – ревела она, задыхаясь, – что хоть кто-нибудь, хоть какая-нибудь гадина мне скажет правду. Что угодно, помимо этих насквозь лживых слов, что все будет хорошо, что мир прекрасен, что это дар, что мы должны прыгать по радуге и быть благодарны. Но за что благодарны?