– Это личное, буквально на минуту. Или… – я запинаюсь, оглядываясь на спасительный выход. – А вообще ерунда, я лучше пойду.

– Ну как так? Вы же только пришли.

– Да ничего, в следующий раз. Это не так важно.

Я собираюсь прямо со старта перейти на скорость света, но…

– Нет уж, стойте, – летит мне в спину, а я, чертыхнувшись про себя, застываю. – Позову начальника.

Только я в следующий миг выскальзываю на улицу вместе с вопросом, как меня представить. Вряд ли он вообще вспомнит, кто я такая, зачем тогда представлять?

Жду какое-то время, успокаиваю себя, но ничего не помогает. Дергаюсь, нервно вышагиваю вперед-назад. Засекаю еще минуту, последнюю. Решаю, если никто не выйдет в ближайшие сорок, тридцать девять секунд…

– Чем обязан? – раздается позади, и мурашки бегут по телу, потому что этот низкий, глубокий голос нельзя спутать с другим.

Сердце за один миг разгоняется до ритма тахикардии, инстинкты вопят уносить ноги, причем срочно. Может, лучше скрыться с глаз, пока не рассмотрел?

– Я… – все-таки оборачиваюсь, но гляжу в пол, точнее, в землю. Там так интересно – листики разноцветные.

– Седова, – он называет улицу, на которой живу. Жила. – Восьмой этаж, – говорит, а у меня действия вперед мыслей: я не думаю, просто впиваюсь в серые глаза.

Да, это они, нет сомнений, с металлическим оттенком. Те же морщинки в уголках и складка между бровей. А еще у него оказываются темные с легкой проседью волосы и ямочки на щеках с отблеском короткой щетины.

– Как ваша дочь?

– Хор-хорошо, – отвечаю я, разглядывая широкие плечи мужчины. Он явно старше меня, ему, наверное, около тридцати.

Он одет в темный свитер и синие штаны, а когда вдруг улыбается, я замечаю небольшую щербинку между зубов. Я ничуть не ошиблась, рассказывая Лисе, что ее спаситель выглядит достойно – он похож на героя.

– Я на работе, – напоминает о себе, и я вмиг краснею. – Если вы что-то хотели…

– Ах да, – отмираю я, судорожно хлопая по карманам.

Из внутреннего достаю сложенный лист бумаги и протягиваю Дыму – это прозвище очень подходит ему.

– Тут просто… – выдавливаю слово за словом, пока он разворачивает рисунок Лисы. – Я просто хотела…

Я так красиво говорю в мыслях, на деле же заикаюсь, будто у меня слабоумие в запущенной стадии. Нет, он точно подумает, что у меня проблемы с головой.

– Я хотела поблагодарить вас за то… ну, что спасли нас.

Прикусив нижнюю губу, я отвожу глаза, но все равно подглядываю. Его рот чуть кривится, залом между бровей становится четче. Он выглядит пугающе.

– Знаете, – говорит, – обычно люди хотят как можно скорее забыть о случившемся, и я их хорошо понимаю. Вам тоже стоит так поступить. Живите дальше – это лучшая благодарность. Но художнице спасибо передавайте.

Он кивает, явно намереваясь уйти, а я пытаюсь задержать его еще хоть на минуту.

– Погодите, я хотела позвать вас… – запинаюсь и сглатываю. Только озвучив, понимаю всю глупость затеи.

Ну и что с того, что Лиса мечтает увидеть настоящего пожарного? Покажу кино, ей хватит.

– Как вас зовут? – прерывает мои терзания.

– Юна.

– Красивое имя. Юна, послушайте, так бывает. – Он улыбается мне, но лишь губами, глаза по-прежнему остаются холодными и отстраненными, и теперь я вижу усталость в каждом жесте. Господи, ну зачем я здесь?

– Как так?

Мозг выдает немыслимые кульбиты.

– Когда пострадавший испытывает симпатию к тому, кто его спас. Это пройдет. Вы красивая юная девушка, пригласите на свидание того, кто этого заслуживает. Кого-то явно моложе.

Я хочу возмутиться, что мне самой не восемнадцать – двадцать четыре, но очень скоро до меня доходит суть, и я, кажется, краснею до пят. Как он мог подумать, что я… Господи.