Иногда приходил Павлик. Порядки в его лагере были гораздо мягче, хотя, наверное, это было упущение со стороны воспитателей и вожатых, как потом думал Вадим. Всё-таки дети за городом, в лагере, требуют дисциплины и контроля. Иначе жди неприятностей. Но, видимо, в то лето коллектив взрослых в лагере Павлика подобрался либеральный. Как рассказывал Павлик, когда приходил к братьям в гости, взрослые расслаблялись тоже от души.

Однажды, в жаркий день июля, Павлик в очередной раз появился у братьев. Настроение у всех было такое, скажем, задорное. Имелся порыв, и его надо было куда-то срочно приложить…

Ребята сидели на старом деревянном брусе у забора, пекло солнце. Отряды братьев в полном составе ушли в Сиверскую играть в футбол с местными командами. Братьев не взяли. Вадим уже точно не помнил причину: то ли у обоих было подозрение на начинавшуюся простуду, то ли просто был перебор с участниками команд. Павлик, сидя на одном конце бруса, с увлечением рассказывал про хирурга Пирогова, про Крымскую войну. Павлик уже тогда много читал про медицину, особенно его вдохновляли книги про фронтовых врачей. Биографию Пирогова серии «ЖЗЛ» Павлик нашёл в библиотеке лагеря.

Вадику надоело убивать время просто так, на брусе у разросшейся крапивы, и он предложил пойти на речку – искупаться и просто почувствовать свободу. Ту свободу, которую, как считало большинство ребят в лагере, у них бесцеремонно забрали в прекрасные летние недели. Cаша, как это обычно и бывало, горячо поддержал предложение старшего брата. Вообще, Вадик в лагере стал замечать, как Саша, хоть он и был в другом отряде, старается ему подражать. Конечно, младший брат есть младший брат. Тогда Вадиму это не льстило, наоборот, иногда даже раздражало. Вот и сейчас он подумал, что Саша слишком активно поддержал его предложение свалить за забор.

Саша был умным парнем. Схватывал всё на лету, а главное, он буквально поглощал информацию. Ещё до школы маленький Саша начал брать книги по истории и науке, которые были у родителей. Для мальчика 6 лет это было не совсем нормально, как иногда говорили родители. Вадим слышал порой разговоры мамы с отцом. Отец отшучивался, говорил, что кому-то в семье надо быть гением. Саша в это время взял пару томов энциклопедии Брокгауза и Эфрона, которые достались от деда, и спокойно читал всё подряд, страницу за страницей. Периодически он приставал к матери с вопросами про африканские племена или про крестовые походы. Она терпеливо объясняла ему некоторые непонятные термины и обороты из статей энциклопедии. Саша, конечно, зажигал, как думал потом об этом Вадим, когда они уже вовсю пробовали новую взрослую жизнь. После школы. В школе Саша не успокоился и проявлял дикую активность по дальнейшему поглощению знаний. Учителя, конечно, ставили в пример мальчика, но, некоторые, как математичка Елизавета Сергеевна, выражали опасение по раннему развитию. Как она говорила, такие дети быстро «перегорают». Видимо, к Саше это не относилось. Или батарейки у него были сверхмощные.

Сашу активно привлекали к олимпиадам. Причём с одинаковой регулярностью как по точным наукам, так и по гуманитарным. Трудовик, человек-гриб, как его называли школьники за невысокий рост и широченные плечи, на которые была насажена здоровая голова без шеи, говорил торжественно про Сашу: «Это же человек Возрождения! Леонардо! Нет, Леонардо с Пиранези вместе взятые!» При этом вечно красное лицо трудовика, измождённое бесконечными пробами плодово-ягодных напитков, расплывалось в восторженной улыбке. И Саша был вечным призёром олимпиад. Чиновники из района, отвечающие за образование, давали чёткие посылы директору школы о Саше: мол, аккуратнее с мальчиком, контролируйте ситуацию. Это же надежда и опора.