– Скорее, лакуны, – поправил Джерри Вадим.

– Слушайте, давайте зайдём обратно. А то как-то не комильфо, вошли и тут же вышли, – Саша вопросительно посмотрел на Вадима и Джерри.

– Да, и то верно, – Вадим почувствовал, как усталость начинает опять обволакивать его. Немного ныли мышцы, внутрь опять прокрадывалась какая-то тоска.

Прошли обратно в ресторан. Там говорил очередной коллега Павлика. Вадим не прислушивался, сел на стул рядом с Сашей. Рядом возник официант, предложил водки в заледеневшей бутылке. Вадим жестом показал – нет, не надо. Пил сок, немного пожевал холодное.

Почему-то после разговора с Джерри внутри стало нарастать раздражение. Как в очереди на кассу в супермаркете, когда впереди тебя стоит молодящаяся дама с корзиной, заваленной покупками, и медленно выкладывает упаковки на транспортёр, потом так же медленно раскрывает сумку, расстёгивает одну молнию, вторую, достаёт огромный кошелёк-клатч и начинает в нём рыться. А раздражение нарастает, потому что ты сам делаешь всё точнее и оперативнее. Также и здесь, – подумал Вадим. – Джерри много говорил, вроде, всё как-то правильно, а главного не сказал. Вадим посмотрел на брата. Тот уже пересел на несколько мест дальше и слушал с интересом, как подумал Вадим, пожилого мужчину с брезгливым выражением лица. Казалось, что пожилой мужик произнесёт ещё несколько предложений и его стошнит прямо на ухоженного Сашу. «У Саши действительно очень ухоженный вид – такой, даже холёный, – подумал Вадим. Впрочем, главное ведь иметь стержень внутри, быть способным держать удар и принимать любые неприятности как возможности».

Вадим вдруг вспомнил, как они в детстве, втроём: он, Саша и Павлик – вместе отдыхали летом.

Это было жаркое лето. Жаркое и, как потом думал Вадим, немного кинематографичное. Словно хорошая кинопленка лежала где-то у него в глубине, в его памяти, иногда устраивая киносеансы. В начале июня родители Вадика и Саши решили отправить сыновей в спортивный лагерь, под Сиверскую. Павлик, не будучи подающим надежды молодым спортсменом, поехал в лагерь обычный, пионерский, который находился по соседству с лагерем спортивной школы. Вспоминая потом дни того беззаботного лета, Вадим просто физически ощущал сочность красок. Белый от палящего солнца песок, рыже-красная галька, какая-то открыточная зелень травы. И небо, ярко-синее утром, белесое от жары посреди дня и какое-то переливающееся вечером, когда солнце начиналось садиться за горизонт. Потом он никогда не запоминал краски такими насыщенными.

В лагере у братьев всё было по жёсткому распорядку. Подъём, завтрак, тренировка, потом обед, потом небольшой отдых и снова тренировка. Лагерь готовил будущих чемпионов, и отношение к ребятам не было домашним. Наоборот, иногда мальчикам казалось, что их тренер по классической борьбе, здоровый мужик с широченными плечами, Олег Ираклиевич, хочет их окончательно загонять и навечно оставить там, в травах около речки Сиверской. Дети часто драматизируют ситуации, – потом думал Вадим, – трагедийный взгляд на мир не редкость, особенно когда ты оторван от дома и от внимания и заботы мамы и папы.

Конечно, был тихий час. После обеда было два часа отдыха. Кто хотел, тот сразу засыпал. Были пацаны, которые реально выкладывались и, как тогда думал Вадик, спорт явно не для них. Вадима самого иногда такая спортивная жизнь доставала, как выражались ребята вокруг него. Хотелось порой просто ничего не делать, лежать, смотреть на облака, читать книжку. Или пойти на речку, купаться там до самого вечера, лежать на песке и тоже смотреть и смотреть на облака.