В нашем маленьком кружке было двенадцать человек, которых объединил взаимный интерес к научным исследованиям странного и необычного. Поль Дюваль был самым молодым членом кружка. Он был блестящим ученым и обладал одним из тех умов, которые способны действовать на опережение чистого рассудка и, кажется, интуитивно видят истины, прежде чем прийти к ним путем логических умозаключений или доказать их успешными экспериментами.

Раз в месяц мы собирались в моей лаборатории, которая в те дни была скорее гостиной, чем мастерской, и обсуждали интересующие нас вопросы или читали статьи по темам, которые мы изучали. Впервые мы услышали об эксперименте Дюваля именно на таком собрании.

Это было, кажется, в декабре. Мы пропустили по бокалу вина – ритуал, невозможный в наши упадочные дни, – и уселись поудобнее, чтобы выслушать доклад, который, как объявил Дюваль, он хотел прочитать.

Именно тогда он решился выдвинуть свою удивительную теорию о существовании души. Он заверил нас, что считает интеллект другой формой энергии, которая покидает тело после смерти, но сохраняет свою индивидуальность. Он приводил случаи, когда жизнь фактически прекращалась; когда дыхание останавливалось, а сердце больше не пульсировало; но когда с помощью инъекций солевых растворов или других методов восстанавливались физические функции. Однако в каждом случае, хотя жизненные процессы, казалось бы, продолжались, ни в одном случае разум, интеллект не возвращались в тело. Это, продолжал он, доказывало, что душа – нечто совершенно отдельное и независимое от тела, поскольку тело можно заставить функционировать независимо от души.

Вначале мы откинулись на стульях в изумлении от его идей, а затем почувствовали некоторое отвращение и злость от того, что этот человек считает нас настолько доверчивыми, для того чтобы заглотнуть хотя бы малую часть того, что он наговорил. Для нас, ученых-материалистов, его теории были экстравагантны и нелепы. Когда вы умирали, это означало конец. Жизнь – это лишь химическая реакция, и когда эта реакция прекращается, вы умираете. Этот же человек говорил о невозможном. Он был еретиком.

Но он продолжал чтение своей ерунды в свойственной ему быстрой торопливой манере, а его аскетичное лицо пылало энтузиазмом. Помню, у меня мелькнула странная мысль, что если бы он был одет в развевающиеся одежды вместо привычных одеяний, то стал бы похож на древнего пророка, каких я видел в детстве в книге с картинками, где изображались эти пророки.

Мы посчитали его теорию безумной, хотя и признали истинность некоторых его утверждений. Научный факт: материя и энергия никогда не уничтожаются, хотя и претерпевают изменения. Это неоспоримая истина, но когда он стал считать обоснованной теорию о том, что таинственная сила, или мощь, или то, что мы называем "интеллектом", подчиняется тому же правилу, мы решили (или, по крайней мере, я так думал), что напряженная работа лишила его разума. Он допускал, что его "сила" может измениться, но утверждал, что, будучи тем, чем он является, интеллект должен сохранять свою сущность.

Ну и ну! Вы бы видели это сборище ученых. Они напоминали свору гончих, которых держат на поводке; им не терпелось наброситься на лису, которую они загнали в угол. К тому времени, как он закончил читать, каждый из нас был готов оспорить практически каждое его утверждение.

В заключение он сказал:

– А теперь, джентльмены, придя к такому выводу, я предлагаю провести эксперимент в определенном направлении для доказательства своей теории. Если я смогу сделать так, что человеческий глаз сможет увидеть развоплощенный разум, то больше не останется никаких сомнений в истинности моей теории. Есть ли у вас вопросы ко мне?