Точка, отделившаяся от самолета, становилась всё больше с каждой секундой. Не успею. НЕТ. ДОЛЖЕН УСПЕТЬ. Лечу на максимальной скорости к точке. Да, ракета. Нужно срочно её куда-то деть, плевать куда! Тридцать метров. Портал открывается. Пятнадцать. Открыт наполовину. Пять. Взрыв. Мир оглох, ослеп, сжался в одну точку и, разорвавшись, превратился в кроваво-алое месиво. Моё тело разлетается в пыль, оставляя атомную тень на стене позади.

* * *

Крик озаряет кабину вездехода, оглушая и сотню раз отражаясь эхом от стен.

Каждый раз одно, сука, и то же.

Дрожащими руками достаю из бардачка сигары и закуриваю, сражаясь с адреналином в крови. Кабина заполняется едким дымом – вентиляция не справляется. Усталый взгляд на пустынную дорогу, заросшую травой, кустарником и черт-знает-чем-ещё. Когда же это всё закончится, а? Когда человечество перестанет пытаться взбить сметану в масло и просто утонет. Утонет в собственной крови и фекалиях. Людской инстинкт самосохранения не знает логики, не знает здравого смысла. Человек будет цепляться за жизнь до последнего, даже если это уже и не жизнь вовсе, а глупое, бессмысленное существование. Иногда нужно просто сдаться. Да вот только… Я сам всё ещё человек. Пусть и, возможно, один из самых старых на всей этой мертвой планете. И даже мне не хватает духу пустить себе пулю в лоб и просто закончить всё это. Не оставляют глупые, детские надежды на то, что всё станет хорошо, обязательно всё станет как было или даже лучше. Нет, не станет. Не у всего в этом мире есть шанс на исправление. Поезд ушел. Земля залечит свои язвы, восстановит жизнь по кусочкам. Это будет лучший мир. Мир без нас. Без тех, кто на пути к своим безумным амбициям готов уничтожить всё на своем пути. Даже собственных собратьев. Собственный вид. Четыре сотни миллионов смертей за первую неделю, втрое больше ещё за месяц. Месяц самой бессмысленной и жестокой войны за всю историю нашей расы. Никто даже понять не успел, что произошло. Никто не знает причин. Никто не знает, кто начал первый, кто вторым, а кто пошел за ними. Никто не знает, почему остался в живых целый процент от изначального населения. Никто. Ничего. Не знает.

Спустя десяток-другой минут я наконец более-менее пришёл в себя и решил разведать обстановку. Наконец до меня дошло – мы стоим. Двигатель равномерно шумит, поедая плохо очищенное топливо – во времена, когда радиоактивного свинца в воздухе столько же, сколько и кислорода, нет резона заботиться об экологичности автомобилей – свет горит, а машина не двигается. Старый, потускневший и выцветший от времени экран горит опасно-красным светом, тонко намекая на то, что с передним колесом что-то не в порядке и двигаться на автопилоте дальше нет возможности.

Устало вздохнул, задержал дыхание и распахнул дверь. Интересно, что же могло настолько огорчить мой маленький танк, раз он ехать дальше не хочет? И почему я не услышал шума от произошедшего, грохота ведь наверняка было на всю округу?

Передний бампер был изогнут под почти прямым углом, залит темнокрасной мерзко пахнущей жидкостью, от которой фонило так, что можно было бы завернуть её в фольге вместе с куском хлеба и зажарить его до ароматной корочки.

Колесо, видимо, также потерпело удар от некой крупной твари и её ось вылетела из магнитной точки равновесия. Да, я мажор, у моей машины колеса вращаются за счет магнитов. Накажите меня за это. Вы хоть представляете, сколько я во времена своей молодости горбатился, чтобы купить эту красотку?

Мощный удар по колесу – колесо встает на своё законное место, пусть и под сопровождение звона трещащих от напряжения стёкол. Ещё раз обхожу машину по периметру – а ну как ещё какие приметы остались? Не хочется ещё раз выходить из уютного вездехода.