>Эгисф.
Что вам еще нужно от меня? Разве я не заплатил сполна?
>Юпитер.
Сполна? Людской долг неоплатен.
>Эгисф.
Я валюсь под бременем…
>Юпитер.
Не преувеличивай! Ты здоров и толст! Впрочем, это я не в упрек тебе. Отличный царский жир, желтый, как свечное сало, так и надо. Ты скроен, чтоб прожить еще двадцать лет.
>Эгисф.
Еще двадцать лет!
>Юпитер.
Ты хочешь умереть?
>Эгисф.
Да.
>Юпитер.
А если б сейчас кто-нибудь вошел сюда с обнаженным мечом, ты подставил бы грудь под меч?
>Эгисф.
Не знаю.
>Юпитер.
Слушай меня внимательно. Если ты дашь себя зарезать, как теленка, ты будешь наказан самым строгим образом: останешься царем в Тартаре на веки веков. Я пришел, чтобы предупредить тебя.
>Эгисф.
Кто-нибудь хочет меня убить?
>Юпитер.
Говорят.
>Эгисф.
Электра?
>Юпитер.
И еще кое-кто.
>Эгисф.
Кто?
>Юпитер.
Орест.
>Эгисф.
А! (Пауза.) Ну что ж, это в порядке вещей, тут ничего не поделаешь.
>Юпитер.
«Ничего не поделаешь»? (Другим тоном.) Вели тотчас схватить молодого чужеземца, который называет себя Филебом. Пусть его бросят вместе с Электрой в какое-нибудь подземелье – и я позволяю тебе забыть, что они там. Ну? Чего ты ждешь? Зови стражу.
>Эгисф.
Нет.
>Юпитер.
Снизойдешь ли ты, чтобы объяснить мне мотивы твоего отказа?
>Эгисф.
Я устал.
>Юпитер.
Чего смотришь в пол? Подними на меня свои глаза, налитые кровью. Так, так! Ты породист и глуп, как конь. Но твое сопротивление не из тех, что становятся мне поперек горла. Это перец, который только придает вкус твоей покорности. Я ведь знаю, что ты в конце концов уступишь.
>Эгисф.
Я вам сказал, что не намерен входить в ваши планы. Хватит с меня.
>Юпитер.
Смелей! Сопротивляйся, сопротивляйся! Люблю полакомиться такими душами, как твоя. Глаза мечут молнии, кулаки сжимаются, ты бросаешь отказ в лицо Юпитеру. И, однако, ах ты, дурачок, коняшка, гадкий маленький коняшка, сердцем ты ведь давно сказал мне: да. Ну-ну, ты подчинишься. Или ты думаешь, что я спустился с Олимпа просто так? Я хотел тебя предупредить о готовящемся преступлении, потому что хочу ему помешать.
>Эгисф.
Предупредить меня!.. Странно.
>Юпитер.
Напротив, совершенно естественно: я стремлюсь отвратить опасность от твоей головы.
>Эгисф.
Кто вас просит об этом? Разве Агамемнона вы предупреждали? А ведь он хотел жить.
>Юпитер.
О неблагодарная натура, о гнусный характер: ты мне дороже, чем Агамемнон, я даю тебе доказательство этого, а ты еще жалуешься.
>Эгисф.
Я – дороже Агамемнона? Я? Это Орест вам дорог. Когда я погубил себя, вы и пальцем не пошевелили, вы позволили мне добежать до царской ванны с топором в руках – и, конечно, облизывались в эту минуту там, у себя наверху, предвкушая, как сладка душа грешника. А сегодня вы оберегаете Ореста от него самого. И меня, которого сами же толкнули на убийство отца, заставляете теперь удерживать руку сына. Я только и сгодился, чтобы стать убийцей. А он? Извините, пожалуйста, на него, разумеется, есть иные виды.
>Юпитер.
Какая забавная ревность. Успокойся: я люблю его не больше, чем тебя. Я никого не люблю.
>Эгисф.
Смотрите же, во что вы превратили меня, несправедливый бог. И ответствуйте: если сегодня вы мешаете преступлению, задуманному Орестом, почему дали свершить преступление мне?
>Юпитер.
Не от всякого преступления меня воротит. Как царь царю скажу тебе, Эгисф, со всей откровенностью: первое преступление содеял я сам, сотворив людей смертными. Что после этого остается вам, убийцам? Отправлять ваши жертвы на тот свет? Велика важность, они все равно туда отправятся; вы только немножко поторопили смерть. Знаешь, что ждало Агамемнона, если бы ты не прикончил его? Через три месяца он скончался бы от апоплексического удара на груди у прекрасной рабыни. Но твое преступление сослужило мне службу.