– В разумных пределах, разумеется. – В голосе смерти прозвучал металл. – Не злоупотребляя моей добротой.

Я не был готов к такому повороту. В разумных пределах? Но что-то такое, особенное, а не банальные богатства, дворцы и власть. Что-то, что может дать только она.

– Поторопись. Я не собираюсь ждать вечно.

– Разрешите… – Голос неожиданно стал хриплым, и мне пришлось прокашляться. – Разрешите мне делиться чёрным песком.

– Что?

Она остановилась и удивлённо посмотрела на меня.

– Я хочу иметь возможность отдавать часть накопленных лет другим.

– Ты хочешь их раздавать?! Самое драгоценное богатство в этом мире?

– Да, – я улыбнулся. – Таково моё желание. Если это не выходит за пределы разумного.

Смерть поджала губы, глядя на меня с подозрением.

– Не выходит, Константин. Пожалуй, я разрешу это. Только с одним ограничением: ты не можешь отдавать время жизни сильным мира сего. Одна подаренная минута королям или царицам, и ты горько пожалеешь о сделанном.

Я пожал плечами. Вот уж точно с кем я не собирался делиться, так это со всякими великими.

– Ладно, Константин, можешь идти, пока я не раздумала.

Низко поклонившись, я отступил на шаг и вывалился обратно в привычный мир.

Офицеры подошедшего Тобольского полка были крайне удивлены, найдя на батарее живых. Они совершенно не ожидали, что кто-то может уцелеть в окружении войск Фридриха и уж тем более сохранить орудия. Вот только солдатам пришлось растаскивать трупы пруссаков, чтобы пробиться к нам.

Саблина, пребывающего в беспамятстве, унесли в госпиталь. Сидорова я послал к Корсакову – нужны были лошади и люди, чтобы вывезти орудия. Васька разжёг костерок и взялся варить кашу. А я сидел на бруствере и смотрел вдаль, совершенно ни о чём не думая. День выдался, на мой вкус, слишком тяжёлым, и даже вспоминать его не хотелось.

– Зря вы так, Константин Платонович.

Рядом со мной сел Киж, появившись из ниоткуда.

– Вы обещали, что я возьму Фридриха в плен, запретили мне его убивать. А сами взяли и застрелили его. Нечестно, Константин Платонович, даже обидно.

– Так получилось, Дмитрий Иванович. Я, честно говоря, думал, что тебя уничтожил маг.

Киж возмущённо фыркнул.

– Не родился тот колдун, что со мной справится. Только коня нового пришлось искать да мундир порвался.

Воровато оглядевшись, Киж придвинулся и шепнул мне на ухо:

– Константин Платонович, есть срочное дело.

– Говори.

– Нет, вы должны сами посмотреть. Тут недалеко, минут десять всего. У меня и лошадь для вас есть.

– Десять минут?

– Даже ещё быстрее обернёмся. Обещаю, вам понравится.

Я прикинул, полчаса у меня точно есть. Сидоров раньше и не вернётся с лошадьми.

– Уговорил. Съезжу посмотрю, что там у тебя срочного.

Предупредив Ваську на случай, если задержусь, я пошёл с Кижом. Рядом с соседним редутом и правда стояли две лошади. Мы спустились с холма и через поле поскакали к лесу.

Углубившись в чащу, Киж привёл меня к зарослям колючего кустарника.

– Сюда, Константин Платонович, тут проход есть.

Спешившись, я прошёл за ним, пригибаясь и стараясь не зацепиться рукавами за ветки.

– Вот!

Мёртвый поручик указал на спрятанную в зарослях карету. Экипаж был странный – без окон, угловатый, с дверью, обитой железными листами.

– Что это? Поймал в плен какого-нибудь генерала?

– Вы посмотрите внутрь, сами всё поймёте.

Распахнув дверцу, я поднялся на ступеньку и заглянул в карету. Никаких сидений там не было, а вместо них стояли четыре сундука и какие-то ящики. Подняв крышку одного из них, я даже присвистнул. Серебро! Прусские рейхсталлеры.

– Дмитрий Иванович, кого это ты ограбил?

– Я дворянин и разбоем не занимаюсь, – с напускным высокомерием заявил Киж. – Это боевой трофей, взятый у пруссаков. Походная казна покойного Фридриха, между прочим. Вам нравится, Константин Платонович?