– Прошу.

Дверь поднялась, как птичье крыло, и студенты забрались внутрь. Салон оказался меньше, чем в пассажирских моделях, задняя часть была отгорожена – там, очевидно, хранилось таинственное и зловещее снаряжение. Кабина пилота тоже скрывалась за переборкой, на которой крепился большой экран.

Кресло, где устроился комитетчик, помещалось впереди, вполоборота к остальным. «Командирское место», – подумал Юра. Он очень живо представил себе, как во время миссии командир ставит подчинённым задачу, те напряжённо слушают, на экране мерцает карта с пометками, а в эфире звучат суровые голоса: «Дуб, Дуб, я Папоротник, приём…»

– Поехали, Коля, – сказал Фархутдинов, нажав кнопку связи с пилотом.

– А далеко лететь? – спросила Тоня.

– Почти рядом. Пристегнитесь, кстати. Прыгнем по-быстрому.

Машина взмыла над улицей и, развернувшись к югу, стремительно набрала высоту. Город за окном опрокинулся, съёжился и тут же исчез из виду. Перегрузки не ощущались – работали компенсаторы, реализуя одно из волшебных свойств «антиграва».

Земля подёрнулась лёгкой дымкой, но облаков по-прежнему не было – спасибо антициклону. Ландшафты внизу казались искусно выполненным рельефным макетом. Пределы раздвинулись – справа блеснула черноморская гладь, а впереди Кавказский хребет засверкал ледяными шапками.

Юра смотрел, затаив дыхание. Он и прежде видел эту картину, но она всякий раз становилась для него откровением, наглядным и неоспоримым свидетельством, что он живёт в самом лучшем краю на свете.

Машина, пробыв в стратосфере пару минут, опять пошла на снижение. Горы надвинулись грозно и неприветливо, выросли до исполинских размеров – теперь они были со всех сторон. Аэрокар обогнул заснеженную вершину и, пройдя над косматым склоном, опустился на скальный выступ.

– Прибыли, – констатировал комитетчик и первым вышел наружу.

Дул резкий холодный ветер. Площадка, где они приземлились, была с одной стороны ограничена почти отвесной стеной, покрытой бурым лишайником; кое-где стена искривлялась, и за эти неровности цеплялся кустарник – жёсткий и колючий даже на вид. Другой край площадки обрывался в ущелье, на дне которого среди валунов росли корявые деревца.

– Ну-с, молодые люди, видите что-нибудь необычное?

– Видим, – доложил Юра, – точнее, стоим на нём. Посадочное место заранее оборудовано. Камень стёсан, поверхность гладкая, как плита. У вас тут что – секретная база? Сейчас рычаг повернёте, стена отъедет, а за ней – пещера на полгоры?

– Не угадали, базы тут нет. Скалу обтёсывали не мы.

– Кто же тогда?

– Отличный вопрос.

– То есть вы не знаете? Ну и ну. И как эту площадку нашли?

– Случайно заметили с вертолёта.

– Когда?

– В конце пятидесятых годов.

– Получается, её вообще давно обтесали? Может, ещё до революции? Какое-нибудь святилище местное?

– И снова мимо. Во-первых, сюда невозможно забраться без альпинистского снаряжения. Во-вторых, у этой скалы нехорошая репутация – была когда-то, по крайней мере. Местные жители раньше верили, что здесь обитают духи, старались не приближаться, а пришлым ничего не рассказывали.

– Ух ты! – оценила Тоня.

– Да. И, наконец, в-третьих. Разве похоже, чтобы скалу обрабатывали вручную?

– Нет, слишком гладко всё.

– Совершенно верно. А технику сюда не затащишь без «антиграва» или хотя бы без вертолёта. Такой вот, товарищи комсомольцы, обнаружился парадокс.

Фархутдинов картинно развёл руками, студенты переглянулись.

– Ладно, – сказал Юра, – но версии-то имеются?

– Обижаете. Контора их, можно сказать, коллекционирует. Вам, Юрий, наверняка понравится аналогия с Баальбекской террасой – там тоже фигурируют огромные каменюки, несовместимые с прежним уровнем техники, но ведь кто-то их вытесал и припёр, чтобы положить в основание храма.