Машенька: Мышка, видишь меня? Тебе ввели что-то на основе нимесулида, он купирует боль на пять-семь часов. Мышка?

Она слабо дергает пальцами в ответ, хотя все тело разбивает сонливость. Но сейчас главное – чтобы Машенька не подняла тревогу и не побежала с этой тревогой к Звезде и шефу. Проваливать задание по такой дурацкой причине, как спасение ценных для армейцев материалов, Мышке совсем не хочется.

– …Поможет часов на пять-семь, за это время боль пройдет сама. Но ей бы сейчас руки не тревожить, ожог слишком сильный. Вы сами как? Укол сделать?

– Я в норме. Надолго ее отстранять от работы?

– Хотя бы на день. Старые моды опасны, лучше перестраховаться.

Сами вы старые, мысленно возмущается Мышка и напрягает тело, с усилием садится прямо, крутит головой, пытаясь прийти в себя, и оглядывается. Оказывается, она сидит на полу, рядом, обнимая ее за плечи, сидит Переяславский, а вокруг собрался не только их отдел, но и парочка соседних. Мышка вздыхает и прикрывает глаза.

Главный принцип шпиона – быть незаметным. Главный принцип шпиона она только что разбила вдребезги.

Звезда ее убьет – и будет прав.

– Как вы, Арина Владимировна? – интересуется у нее над головой Переяславский. Мышка, не открывая глаз, качает ладонью в воздухе в универсальном жесте – более или менее, – машинально отмечая что-то жирное на кончиках пальцев. Должно быть, противовоспалительная мазь, универсальное средство при ожогах модами.

Ее подхватывают под локоть, помогая подняться с пола. Мышку качает, ноги замлели за то время, пока она сидела, но Переяславский со Стоцким заодно понимают это по-своему: немедленно выдают ей два отгула и в ультимативной форме отправляют домой. Мышка морщится, но соглашается: работать она сейчас действительно не сможет. Препарат, который ей вкололи, будто отключил всю нервную систему разом, не болит ничего и нигде, но и голова как в тумане – в таком состоянии о работе речи не идет.

Конечно, одну ее не отпускают, хотя до гостиницы, где живут сотрудники «Заслона», на флайкаре всего пять-семь минут лета, и уж с этим маршрутом автопилот без ее участия справится.

Почему-то Мышка совсем не удивляется, когда провожать ее вызывается Переяславский.

…Она на него, признаться, злится – глухо, отдаленно, как сквозь вату, но тем не менее. Ведь у него тоже есть моды, что же он, бегал вокруг короба, всех пытался на уши поднять, стоял там с отчаянным видом – а собственных рук для спасения ценных платин пожалел? Слабак. Наверное, эти мысли отражаются у нее на лице, а может, Переяславский просто догадливый – задавая автопилоту флайкара маршрут полета, он поясняет:

– У меня моды только на двух пальцах, Арина Владимировна. Знал, что их не хватит. Так что вы и впрямь нас всех спасли. – Он отрывается от разговора с автопилотом и, глянув на Мышку, тепло ей улыбается. Хотя вопрос следом задает совсем не теплый: – Почему в вашей анкете не указаны моды?

Мышка вздыхает и, медленно и сонно, с трудом подбирая слова, объясняет: сделала на первом курсе по глупости, сильно пожалела, когда моды устарели уже на следующий год, применения им не нашла и предпочла о них забыть. Тогда, в ее юности, многие нанотехники ставили себе моды – считалось, что прямая ручная работа с наносхемами станет будущим их профессии. Будущее это устарело так же быстро, как и моды: стенды совершенствовались быстро, и уже через год ручной труд канул в Лету, часть работы ушла к ИИ, часть забрали на себя сборочные кубы. Наверное, тогда и началось ее разочарование в профессии – с первой оплеухи, которую ей влепила реальность.