Когда-нибудь она убьет Звезду за то, как он составляет анкеты для ее легенд.

Машенька: Моды устаревшей системы, поколение 2А3 не обязательно к указанию.

А еще я сделала это по глупости и не люблю об этом вспоминать, дополняет Мышка. Годится.

Машенька: С чипами в панели управления они совместимы, если что.

Умница, Машенька. Не зря все-таки десять лет ее ИИ-помощник, ловит мысль на лету. Конечно, у Мышки моды совсем не 2А3, а значительно новее, но местным армейцам это знать ни к чему.

Рискнуть? Попробовать спасти пластины и незадачливых армейцев с их разработками и графиками заодно?

Мышка открывает глаза и смотрит на короб – но видит Переяславского, который стоит над ним, неотрывно глядя на цифры. Руки сложил на груди, ноги на ширине плеч – весь из себя устойчивый и монолитный. Только раздраженно-отчаянный взгляд не вписывается: с таким взглядом люди бегают кругами и вопрошают небеса, почему же случилось то, что случилось.

Странно, но именно то, что Переяславскиц с таким взглядом стоит на месте, наконец заставляет Мышку принять решение.

Потом ей от Звезды прилетит по первое число – но это будет потом.

Она подхватывает одной рукой со стола пневмоотвертку, другой хватается за спинку своего кресла и, подкатив его в стене, запрыгивает. Рост все равно маловат, но тут ничего не поделаешь – привстав на носки и опасно балансируя на качающемся стуле, она настраивает отвертку и вынимает болты из крышки люка несколькими короткими движениями, потом, после должной паузы, начинает снимать и заглушку панели управления.

– Арина Владимировна, – зовет ее Стоцкий, – это бесполезно, у нас нет ключа доступа.

– Я понимаю, – отзывается она и, бросив крышку люка и заглушку панели под ноги, окидывает взглядом чип-сеты.

И выдыхает – одновременно облегченно и обреченно. Чтобы полностью зафиксировать доступ, потребуется пять точек вхождения. И она не знает сама, рада она или нет тому, что у нее моды стоят на всех пяти пальцах.

Но прежде чем лезть в чип-сеты, она снимает визор и, щурясь, откручивает панель-заглушку и с него, обнажая микросхемы. Они крошечные, сама панель визора тоненькая, не чета чип-сетам климатической системы, но ее модам хватит. По крайней мере, должно хватить.

Она надевает визор обратно, вжимает подушечку большого пальца одной руки в его микросхемы – а все пять другой втискивает в выходы чипов.

Это больно, конечно, каждый раз больно, и к этой боли невозможно привыкнуть: она прокатывается от кончиков пальцев по нервам до локтя, плеча и, кажется, до самого сердца, снова и снова, так, что рука быстро немеет. Мышка шипит сквозь зубы, но не позволяет себе зажмуриться – ей нужно видеть визор, чтобы понять, сработало ли. Линзы светить ей по-прежнему нельзя, хотя так было бы значительно проще.

Визор снова вспыхивает красным: внешнее проникновение в систему, несанкционированный доступ в систему, внимание, несанкционированный доступ… Она смахивает уведомления, смешно дергая свободными пальцами, и моргает, привыкая к новому окружению – здесь хранятся данные о климатической системе. Но рассматривать ее времени нет, хотя было бы, конечно, интересно; вместо этого Мышка начинает судорожно пролистывать в окружении доступные точки входа.

Кластер института. Доступ запрещен.

Кластер отдела. Доступ запрещен.

Кластер короба. Доступ запрещен.

Она пытается пойти в обход, через свою личную точку доступа, в собственный блок стазисного куба – доступ запрещен.

Да чтоб тебя, злится Мышка, дергает пальцами в поисках хоть какой-то относительно доступной точки. Не подключать же Машеньку для взлома системы, ее за такое палево из Службы выпнут!