– Катя, в медпункт, скажи, ожог модами, – вдруг слышит Мышка совсем рядом голос Переяславского – а потом сам замначальника собственной персоной вырастает плечом к плечу с ней, будто из-под земли. Мышка успевает только бросить на него взгляд, прежде чем он большой ладонью перехватывает ее пальцы, останавливая.

А потом – прижимает к подушечкам указательного и среднего пальцев свои.

Мышка так изумлена, что даже не дергается, хотя это тоже больно – когда моды перестраиваются, приспосабливаясь к другим модам. Переяславский на нее даже не смотрит: стоит модам настроиться, погружается в окружение, пролистывая доступы с небывалой скоростью. У Мышки перед глазами рябит, и даже поташнивать начинает – от всего сразу, от смазанной картинки окружения, от боли и, наверное, от нервов.

– Потерпите немного, – успокаивает рядом Переяславский. Голос у него по-прежнему напряженный, без следа спокойной ленцы, но ровный и даже неожиданно теплый. – У меня есть доступ к нашему кластеру, сейчас все закончится, Арина Владимировна. Буквально пару минут.

Слушая его голос, Мышка закрывает глаза и сосредотачивается на дыхании. Все равно то, что происходит в окружении, дублируется на ее линзы, Машенька запишет и перескажет потом, если понадобится. Ей самой сейчас главное – не грохнуться в обморок от перенапряжения. У тех, кто по глупости ставил себе моды, такое случается.

Доступ запрещен, мелькает алым. Доступ разрешен, перебивает его зеленым. Настройки кластера, изолирование, переход на команды панели управления кластером – все так, как и думала Мышка. Перезапустить систему.

«Выполняю перезапуск системы. Ожидайте…»

Очень хочется спросить Машеньку, сколько осталось времени – но из последних сил Мышка боится, что Переяславский рядом увидит движение ее губ.

«Климатическая система кластера “Отдел наноробототехники” перезапущена. Все узлы работают штатно. Параметры климата приведены в норму».

Кластер короба тоже загорается зеленым, и Мышка выдыхает. Получилось. Армейцы ей по гроб жизни будут должны.

Хотя, если бы не Переяславский, возможно, у нее ничего бы не вышло – просто не хватило бы времени получить доступ.

– Все в порядке, Арина Владимировна, – слышит Мышка. А потом чувствует, непомерно и привычно остро после таких встрясок, как разъединяются их с Переяславским моды и как замначальника аккуратно сначала заставляет ее отпустить визор, а потом – разжать мертвой хваткой вцепившиеся в микросхемы панели пальцы. – Все в порядке.

Ни черта на самом деле не в порядке, понимает Мышка. Но пластины целы – а все остальное обратимо.

Ожог модами – штука серьезная. До прихода врача Мышка будто выпадает из реальности, время и ощущения от нее ускользают, все поглощают боль и попытки от этой боли не орать. Человеческая нервная система не любит, когда с ней обращаются так грубо, и выкручивает в отместку ноцицепцию на максимум: кажется, что болят не кончики пальцев и даже не рука-передатчик, а вся кожа, все тело, все существо и весь мир. Привычная расплата за нарушение техники безопасности.

От того, что она привычна, и от того, что где-то на задворках сознания Мышка понимает – нужно только перетерпеть, пока взбесившаяся нервная система придет в норму, совсем не легче.

Поэтому когда боль вдруг исчезает, Мышка даже не сразу это осознает. Картинка реальности собирается постепенно, ощущения приходят как сквозь вату: голоса вокруг, положение тела, прикосновения. Она, кажется, лежит или, точнее, полусидит, скрутившись в позу эмбриона, кто-то держит ее за плечи, а кто-то аж вдвоем – за многострадальную руку, удерживая ее разогнутой. Мышка моргает, фокусируясь.