Вытаскиваю дилершу из машины и веду в клинику, подталкивая в нужном направлении.

– Мила, детка, осмотришь товар на профпригодность? – мурлычу знакомой акушерке, с которой мы уже однажды кувыркались в процедурном.

– О, Заур, – скалит свои белоснежные зубки моя любимая врачица. – Давно не виделись.

Толкаю дилершу к креслу:

– Залезай!

Она обнимает плечи руками, видимо, пытаясь вызвать сочувствие у Милы. Зря, крошка, очень зря! Ты даже не представляешь, сколько всего у нас схвачено. Город на коленях перед нами.

– А как? – тупит дилерша, таращась на кресло для настоящих чудовищных пыток.

– Заур, выйди, я помогу девочке, – просит меня Мила, пальчиками постукивая по моей груди. – А потом у меня перерыв. Можем… уединиться, – шепчет она, ловко закрывая дверь у меня перед носом.

Эх, таблеточка, умеет меня завести! Кулаком треснув по двери, засекаю время. Не думаю, что на проверку девственности нужно полдня. Значит, через несколько минут решится судьба дилерши: либо я помогаю ей выбраться из этого дерьма, либо она становится моей должницей за каждый потраченный на нее нерв, за каждую потраченную секунду!

Стоит только Зауру скрыться за дверью, как с лица девушки спадает приветливое выражение и она презрительно бросает мне:

– Трусы снимай. Садись на кресло, ноги вот сюда, – она хлопает рукой по жутким приспособлениям, и мне не остается ничего поделать, как послушно устроиться на кресло, – белье я сказала, сни…

– У меня нет белья, – спокойно отвечаю я, а она хрюкает от смеха, заглянув мне под юбку.

– Ясно. Юбку задери повыше.

Я подбираю одежду, открывая ей прекрасный вид на свои интимные места. Девушка с щелчком надевает перчатки и берет какой-то жуткий инструмент в руки.

– Это что? – испуганно спрашиваю я, а она закатывает глаза.

– Замолчи.

– Как вы смеете…

– Как я смею что? – скептически выплевывает она, – Заур сказал мне – “проверь товар”. Так что закрой свой рот и раздвигай ноги. Не делай вид, что впервые это делаешь, потаскушка.

– Впервые. Я девственница, – обрываю я ее, а она начинает ржать.

– Девственница без нижнего белья? Верю.

– И девственниц не осматривают вот этим, – я киваю на железный инструмент в ее рукав, передернувшись внутренне. Не уверена, что права. Девственниц в школе и институте гинекологи вообще не трогали на осмотрах. Просто задавали вопросы по здоровью. Но я уверена, что даже если проводить осмотр, то не этой огромной фигней.

– О-о-о, боже, – иронично тянет девушка, – ладно, девочка моя, не переживай. Я аккуратненько, – она наклоняется надо мной, продолжая впрыскивать сладкий яд в голос и касается холодным инструментом нежного места. Я зажмуриваюсь. Мне конец. Она поймет. Все поймет, – да-а, котик. Девственницей ты определенно была. Когда-то.

Она убирает инструмент и резко выпрямляется. Прожигает черными глазами.

– Драли тебя жестко. Микроразрывы на слизистой отлично видны, девственница.

– Пошла ты, – выплевываю я, а она кривит губы, снимая перчатки и бросая их в мусорку. Потом достает ключи.

– А теперь, девственница, посиди тут, а я пойду поболтаю с Зауром. Тронешь что-нибудь – я тебя закопаю. И Заур мне ничего не сделает.

Она открывает дверь и выскальзывает наружу. Я слышу, как ее голосок становится воркующим.

– Котик, мы закончили. Нет, никаких вопросов! Не сейчас. Я закрою твою девочку там… – дверь с щелчком захлопывается и в замке поворачивается ключ. Голоса доносятся до меня теперь глухо, но я все равно разбираю последние слова гинеколога, – а мы с тобой поговорим в отдельной комнатке…

Я подскакиваю с кресла.

Этот кошмар должен закончиться. Я не останусь в доме Заура. Это будет смерти подобно для меня. Его слова “думаешь, Каримом отделаешься?” поселили в сердце дикий страх, оставив навсегда там тупую боль от унижения. Им плевать на то, как я жила раньше. Плевать, что у меня были мечты. На то, что я человек! Не кукла. У меня бьется сердце, я умею испытывать горечь, бояться и любить. Они растопчут меня и уничтожат. Вдвоем.