– Гля, какие девки!

Вол нехотя приподнял веки и огляделся, сознавая, что вслед за подобным возгласом, мужик обязан проявить интерес и тем подтвердить свое мужское начало.

– Нужен ты им, дед, – буркнул Вадик, сосредоточенно луща сушеного карася.

– Как тебе? – утерев пену с губ шепнул Орлов.

– Ёбнулся? – ответил Вол и поднял бровь. – Рожи у верблюдов красивее.

Витька озадачился таким ответом и решил реабилитироваться.

– Я сегодня видел в машине такую… Не иначе модель или ведущая с телека.

– Знаем мы, что она ведет, – сказал Вадик, ткнув языком в щеку.

– Во-во, – включился в разговор Мишка, – как-то находил я в интернете фотку одной бабы. Красотка! Такую не встретишь, спускаясь по подъезду. Такие будто выведены особым образом из пробирки.

– Шлюхи! – буркнул Вадик и оторвал зубами кусок рыбы. – Трясут жопами и лыбятся надутыми губами, чтобы показать нам какие мы жалкие. Только это херня. В общаге у меня висел плакат одной западной актрисульки. Шишка у меня стояла на нее будь здоров. Думал – вот она мечта. А недавно узнаю, что она подохла в луже собственной мочи, чем-то обожравшись.

– Эт верно. Пиздеж этот гламур, – сказал Мишка. – Так вот, о той бабе. Вчера на видео я увидал ее снова. Блин, не оторвать глаз, породистая, сколько не искал изъяна, ну, сука, идеальная. Я начал представлять… Чего лыбитесь? …как было бы круто, встреть я ее в жизни. В кафе бы водил, и даже, хер с ним, в театр. Но потом в кадр заходит мужик бритый, и так оттрахивает ее зад, что мне аж самому больно стало. Сука, даже не негр! На личико спускает, а она курва смакует, теми самыми волшебными губами с той же прелестной улыбкой.

– Ясно теперь, чем ты в коммуналке своей после работы занимаешься! – прыснул Витька.

– Да пошел ты! – отбрехался Мишка, пихнув того в плечо. – Я про то… Если подобные ей вынуждены заниматься подобной дрянью, чего нам ждать от жизни?

– Жопу я не подставлю ни за какие деньги! – сказал Вол.

– А за лям? – спросил Орлов.

– Хоть за десять!

– Рассказывай… – отмахнулся Вадик Котов.

Вол покривился и приложился к бутыли. Тогда же в пивную зашла ватага с крыльца. Впереди шел самый лихой со съехавшей на бок шапкой. Остальные следовали клином, их плечи нарочито искали встречи, и не нашлось того, кто решился бы ответить на угрозу. Подойдя к опустевшей стойке кассы, вожак отодвинул мужичка, что ждал заказ, и навалившись грудью на стойку заорал:

– Слышь, Настюха, чеха налей три торпеды по акции!

Продавщицы продолжали наливать пиво из кранов.

– Слышь, ты услышала?

По пивной разнеслось протяжно-казенное «Да!». Вожак с ухмылкой обернулся к товарищам, те гоготнули в ответ. Вскоре продавщица поставила на стойку полную полторашку. Вожак потянулся за ней, но продавщица отдернула бутыль.

– Куда? Это ему! – сказала она, мотнув подбородком на мужичка.

– Этот? Подождет! – сказал вожак и вновь потянулся за бутылкой. – Меня отпускать начинает.

– Руки, я сказала! – дерзко возразила продавщица, затем обходительным тоном мужичку: – Возьмите.

Мужичек было потянул руки, но вожак так грозно зыркнул, мужичек аж отшатнулся, промямлив:

– Подожду следующей…

– Чё вы его боитесь? Берите, – сказала продавщица, перекинув руку с полторашкой через прилавок.

– А чё, не надо? – рявкнул вожак и вырвал у девушки бутылку. Затем гаркнул мужичку: – Слышь, обморок, съебался!

– Сейчас охрану вызову! – прогнусавила продавщица.

За все это время никто из посетителей не взглянул в сторону бранящихся, при том, что слушали со вниманием, прервав разговоры.

– Да мене похуй, хоть спасателей Малибу зови! – крикнул вожак и его товарищи вынули руки из карманов.