Сначала по верёвке опустилась худенькая девушка, а за ней мужчина, в котором я без труда узнал Багу. Всё-таки выросли в одном дворе.

– Салам, Бага, – произнёс я, не включая света, – ты теперь в гости как Карлсон, ходишь?

– Астаупирулла, – вскрикнула девушка и прижалась к Баге.

– Салам, Артур, – после секундного замешательства ответил Бага, – Всевышний свидетель, я не воровать лез в твою квартиру. Думал, нет никого, вы же не живёте давно тут.

– Да вижу я, от кого ты бежишь, – усмехнулся я, пожав ему руку, – и сколько бегать будешь?

– Я не бегу, – голос задрожал, – но сдаться тоже не могу. Тебе это не понять, в тебе нет веры, нет страха перед Всевышним.

– А что же ты делаешь тут, на моей кухне? Иди, отстреливайся, наверняка есть чем.

– Я не буду, – голос его стал грустным, – мои братья по вере будут. За ними пришли, не за мной, наверное. Я её только хотел спрятать тут.

– И как они её отпустили? – голос мой был насмешлив.

– Отпустили, не думай, что там все звери, я её и через дверь выпустил бы, но не хочу, чтобы таскали её по допросам.

– Беги и ты! – воскликнул я. – Они все у вашего подъезда, может, прошмыгнёшь, или здесь пережди.

– Пошли, Бага, – повисла на нём худенькая девушка, но Бага отстранил её.

– Они, может, и не увидят, а Он всё видит, – показал Бага пальцем в потолок, – пусть она уходит, а я останусь там, где мои братья.

– Двинулся ты умом, – покрутил я пальцем у виска, – ради чего ты подыхать собрался, ты о родителях-то подумал?

– Тебе не понять, – спокойно ответил он и схватился за верёвку, – прощай, Артур, ты всегда был хорошим парнем. Может, и придёшь когда-нибудь к истине, я буду делать за тебя дуа все оставшиеся мне часы.

– Теперь уж точно не приду, – зло ответил я, – верёвку убери и следы там замети, чтобы сюда не пришли по чердаку.

– Замётано, брат, – он сверкнул вдруг улыбкой и, вытянув наверх веревку, закрыл люк.

– Идём, – я потянул тихо плакавшую девушку к выходу, потом, остановившись, вернулся на кухню и, вытащив из мусорного ведра пакет, завязал его и дал девушке, – иди, если что, скажи, что мусор идёшь выкидывать. И, если можешь, открой волосы, меньше подозрений.

Она, стянув с головы хиджаб, распустила на удивление красивые волосы и вышла вслед за мной на лестничную площадку.

Я посмотрел в окно и убедился, что у нашего подъезда со стороны улицы никого нет. Всё-таки у меня первый подъезд, а вся суета у третьего. Девушка, скользнув в темноту, исчезла во тьме. У второго подъезда стоял полицейский УАЗик, а дальше никого не было, так что ушла она беспрепятственно.

Я, вернувшись на кухню, спокойно подмёл пол, поставив лесенку, закрыл люк на замок, который лежал тут же и на который мы этот люк давно не закрывали, и прошел в спальню. Аська спала. Везёт же человеку, вот что значит крепкий сон. Я присел рядом и, полюбовавшись с минуту её прекрасным лицом, прилёг рядом. Куда торопиться, если будут стучать, так выйдем. Или выстрелы разбудят. Ну, это ничего, мы люди привычные, что ни день, так либо стреляют, либо взрывают.

2

Я открыл глаза и непонимающим взглядом оглядел всё вокруг. Какая-то странная картина. Протерев глаза, я понял, что это пыльный пол под диваном. Там валялись мои детские игрушки.

Я их туда закинул в память о детстве, когда они у меня там жили. Я тогда считал место под диваном моим подземным замком, а игрушки были жителями этого «подземелья». Но мама регулярно уничтожала моё «поддиванное» царство, выметая оттуда игрушки шваброй.

Именно их, причём кверху ногами, я и увидел. Покачав головой, я понял, что лежу, свесив голову с кровати вниз. Я попытался встать, но всё вокруг закружилось. Голова была тяжёлая, будто в неё ведро воды залили. И тут я вспомнил: приезжал Арсюха, друг детства, теперь прочно осевший в Москве, и вчера мы с ним неплохо посидели. Настолько неплохо, что я теперь лежу вниз головой и не могу понять, что и как.