Убедительнее просить не пришлось.

– Господа, мы с радостью задержимся на пару часов, – мило улыбаясь, известила Айрин. – В ножичках нет нужды, –аккуратно отодвинула от себя ближайшее лезвие.

– Славно! – главарь хлопнул в ладони, остальные отступили. – Проводим наших гостей в лагерь. Да, ребята?

Эдия стояла у высокого окна в пол, без размышлений созерцая округу. Она часто так делала, потому что во владениях Райдена Игнесса, одного из наместников Равея (столицы королевства), спасала лишь искусственная, через силу натренированная тишина разума.

Раньше, первые месяца два, она часто думала о жизни. Но чем дальше, тем хуже это становилось. Мысли о прошлом и грядущем сопровождались паническими атаками, тело трясло, сердце бешено стучало. Единственной опорой осталась она сама. Она должна была сохранить разум, потому и выбрала отстранённое существование, научилась без эмоций и сопротивления принимать всё, что происходило в этих проклятых стенах. У неё был дар, делающий пребывание среди алчных, жаждущих власти людей по истине невыносимым. Она слишком чутко реагировала на колебания их душ. Впрочем… раньше. Сейчас восприятие значительно притупилась. Пленница не могла больше почувствовать нити мироздания, приоткрыть завесу будущего. Что уж тут: не чувствовала и их с Эданом связи. Эта ниточка потускнела до невозможности, стоило Эдии научиться отгораживаться от всего. Такова была плата. Так древнюю нариванрайскую кровь в её жилах забила жестокая Равильская действительность.

И всё же… Эдан. Боже, бедный Эдан!

По щеке невольно скатилась слеза. Опять.

Она помнила, как он рвался к ней, вгрызаясь в стражу, как требовал, а затем молил не забирать её, унижаясь, стоя на коленях под действием сильных рук в латных перчатках. Как до самого последнего момента вырывался, пока не упал без чувств от кровопотери.

В тот момент сердце Эдии остановилось. Она забыла, как дышать.

Но она знала, что он жив, что с ним всё хорошо, что он оправился, отделавшись кучей шрамов. Что его заперли, потом сослали. Второй год он находился неизвестно где, наверняка отчаявшийся и сломленный. Первый год Райден с радостью делился с ней известиями о том, как тяжело её любимому, больше полугода подтрунивал, но вот уже несколько месяцев делал вид, что эта тема его никогда не волновала. Варианта было два: либо ему наскучило, либо Эдан неведомым образом вырвался из-под надзора после относительно недолгой опалы.

Утерев единственную слезинку, пленница вдруг слабо улыбнулась. В конце концов, господин Игнесс отчалил на целых два дня! Отсутствие главного мучителя, вопреки всем самоубеждениям, не могло не радовать. Её ожидало два дня блаженства. Размеренных и спокойных. Спрячется и никто не найдёт, она никому не нужна. Она здесь никто, просто вещь. Вещь без хозяина, пылится в кладовке – как она счастлива!

Почему же до сих пор стояла у окна?..

В поле зрения возникла большая крытая повозка. Эдия ощутила прилив давно забытой эмоции – воодушевления. Сердце застучало, но не от переживаний – от радости. Те смутные образы из снов полуторогодовалой давности: светлая грязная дуга, чёрный чешуйчатый хвост, красные расплавляющие глаза. А главное: ни с чем не сравнимое чувство защищённости. Окручивающая, заворачивающая крепость.

Из повозки вывели измученную нагу. Эдия едва не потеряла пол под ногами. Жительница Анхараша… верхняя половина человеческая, женская, крепкая и фигуристая. Нижняя – сильная, длинная, змеиная. Нага принадлежала к правящей семье подземного государства: выдавал чёрный цвет чешуи, размеры и ощущение всепоглощающей мощи, от неё исходящее. Сжимание несколько голов до треска явно не представляло сложности. Наверняка среди мирового населения для неё было сложно найти достойного противника. Но не сейчас. Сейчас величественное создание было сковано цепями, ослеплено плотной повязкой, лишено дара речи кляпом. Медленно и подневольно передвигалось в окружении двух десятков копий на подрезанном хвосте.