хозяйка дома, это мне

скажите, ведь её не видел никогда, и не хотел бы в речи

ошибиться, ведь не только превосходен речи слог, но и

с большим трудом её я заучил. – Будьте добры, красавицы,

не дайте испытать насмешки ваши: я весьма раним

и даже менее недобрым обращеньем.

ОЛИВИЯ

А Вы откуда родом, сэр?

ВИОЛА

Могу сказать не более того, что заучил. Вопрос такой

вне рамок моей роли. Некто, благородна и добра, мне дайте

гарантий скромных, если Вам такой хозяйкой дома быть,

чтоб речь я мог продолжить.

ОЛИВИЯ

А Вы комедиант?

ВИОЛА

Нет, сердце мудрое моё: но всё ж, клянусь клыками, теми

самыми, коварства, что не тот, кого играю. А Вы такая ли

хозяйка дома?

ОЛИВИЯ

Ну, если я не посягаю на себя, то я такая.

ВИОЛА

Весьма определённо, если Вы и есть она, то посягаете,

и вправду, на себя, ведь то, что Вам дано, чтоб одарять,

дано не для того, чтобы скрывать. Но только мне поручено

иное: я речь свою продолжу в Вашу честь, а после Вам

представлю суть посланья.

ОЛИВИЯ

Давайте сразу к сути: я прощаю Вас за речь без похвалы.

ВИОЛА

Увы, я приложил немало сил зубрить её, такую поэтичную.

ОЛИВИЯ

И этим более подобную притворству: я молю, держите при

себееё. Узнав, как Вы дерзили у моих ворот, я разрешила

Вам зайти, скорей от удивленья, чем для разговоров. Если

Вы не сумасбродны, уходите, если ж есть причина, будьте

кратким. И сейчас луна не в нужной фазе, чтобы мне

вести столь суматошный диалог.

МАРИЯ

А не поднять ли паруса Вам, сэр? Ваш путь лежит туда.

ВИОЛА

Нет, добрый боцман, подрейфую здесь ещё немного.

– Чуть успокойте Вашего Колосса, милая синьора.

Явите Ваше возраженье: я посланник.

ОЛИВИЯ

Наверняка, какое-то у Вас уродливое дело к исполненью,

если так пугающе учтивы. Изложите Ваше порученье.

ВИОЛА

Лишь слуха Вашего касается оно. Я не принёс ни вызов на

войну, ни обложенье данью: я в своей руке держу оливы, а

мои слова полны, как миролюбья, так и смысла.

ОЛИВИЯ

И всё же начали Вы грубо. Кто же Вы такой? Чего бы Вы

хотели?

ВИОЛА

Той грубости, что проявил, научен я моим приёмом здесь.

Кто ж я такой, чего бы я хотел – так же таинственно,

как девственность: для слуха Вашего – божественно,

а для иного слуха – извращённо.

ОЛИВИЯ

Оставьте нас одних: послушаем божественное это.

Уходят МАРИЯ и сопровождающие

Итак, каков же Ваш священный текст?

ВИОЛА Милейшая синьора…

ОЛИВИЯ

Удобное вероученье, из него быть может много сказано.

Но где Ваш текст таится?

ВИОЛА

В груди Орсино.

ОЛИВИЯ

В его груди! В какой главе он там?

ВИОЛА

Отвечу в том же стиле: он – в первейшей его сердца.

ОЛИВИЯ

О, я её читала, это – ересь. Вам ещё… есть, что сказать?

ВИОЛА

Будьте добры, синьора, дайте мне лицо увидеть Ваше.

ОЛИВИЯ

А разве Вам каким-то порученьем Вашего хозяина дано

с моим лицом вести переговоры? Хоть отклонились Вы

сейчас от текста, но мы занавес опустим и покажем Вам

картинку. Смотрите, сэр, была единственной такой я до

сих пор: не правда ли, прекрасно сделано?

Открывает лицо

ВИОЛА

Да, превосходно сделано, коль Богом всё сотворено.

ОЛИВИЯ

Всё натурально, сэр, и выдержит и ветер, и ненастье.

ВИОЛА

Да – гармонична прелесть, чьи цвета

Наложены рукой Природы нежно.

Вам из всех женщин жесточайшей стать,

Коль эти грации свести в могилу,

И не оставить миру копий их.

ОЛИВИЯ

О, сэр, не стану я такой жестокосердной. Я раздам

всем описанья красоты моей: она вся будет учтена,

частицу каждую её состава назову я в завещанье, например:

деталь – две алые губы, деталь – два серых глаза с ве́ками

на них, деталь – некая шея, некий подбородок и так далее.

А Вас сюда меня оценивать прислали?

ВИОЛА

Считаю я, что слишком Вы горды,

Но будь Вы даже дьявол, Вы прекрасны.

Вас любит мой синьор. Такой любви