Остаток дня пролетел как миг. Мыслями я уже на балу! Будет ли там кто-то из братьев? Ну уж Рэй-то должен прийти. А что делать, если будет и он, и Джеймс? Подумаю об этом после, может, вообще никого не будет, а я уже настроилась. Хотя, конечно, первый бал – это всегда первый бал, хоть с братьями-чародеями, хоть нет, он пройдет великолепно.

 И вот, с красивыми локонами, в очаровательном платье цвета бирюзы с золотистой отделкой, в пусть не самых красивых, но начищенных до блеска туфельках, я спускаюсь вниз. Алесса в вечно уныло-коричневом, с косичками, будто прибитыми к голове. У меня даже шевелится что-то вроде жалости, ну что ее мачеха вечно, как пугало выряжает. Сама-то она, конечно, в бархате и шелке, с какими-то бантиками да кружевом.

– Алесса, поторопись. И накинь пальто, по вечерам уже свежо. А ты куда?

 В животе становится холодно и неуютно. Что я не учла?

– Вы же знаете, матушка, на бал, – как можно вежливее отвечаю я.

– Ах, на бал, ну поезжай, я тебе не запрещаю, – подчеркнув последние слова, говорит она, – надеюсь, ты заказала экипаж. А нет, так пройдешься пешком. Говорят, вечерние прогулки полезны для здоровья.

 И, накинув манто, выходит из дома, взяв дочь под локоток. А я стою, как дура, раскрыв рот. Потому что, конечно, никакого экипажа я не заказывала, даже не подумала. Попробую поймать извозчика, моих сбережений должно хватить.

 В этот момент во двор въезжает карета. Очень красивая карета, даже немного завидно. Я бы тоже хотела приехать на такой, а не с обычным извозчиком, который, наверняка еще будет кашлять, сморкаться и исторгать пары алкоголя. Уж не знаю почему, может, мне просто не везет с извозчиками, но другие мне не попадались.

 Мачеха бросает на меня через плечо торжествующий взгляд. С запяток прыгает лакей, подходит к дверям, как видно, чтобы открыть и помочь пассажиркам сесть.

– Простите, мадам, но этот экипаж приехал не за вами, – учтиво, но твердо говорит он.

 У меня в сердце ухает, бухает и поет. Неужели? Нет, правда?

– Госпожа Дарина?

 Возвращаю мачехе торжествующий взгляд и иду к карете. Сейчас я просто королева мира. Пусть я не могу сказать, что отомщена за все мачехины придирки, но на пути к этому.

 Из-за угла выезжает грязная карета, притормаживая у ворот.

– Мадам Брудер? – гнусаво интересуется кучер, извергая дух столь крепкий, что легко мог бы вызвать какое-нибудь пивное привидение.

– Подвезти? – вздохнув, предлагаю мачехе. Не то чтобы мне очень хотелось, но не бросать же их с этим пьянчужкой. Я, конечно, хочу избавиться от них, но все-таки не таким способом.

– Вот еще, – отрезает она и, дернув Алессу за руку, семенит к своей карете.

 Ну и проваливайте! Я им одолжение делаю, а они нос воротят. Сажусь на мягкие шелковые сиденья и только тут понимаю, что я их уже видела! За всей этой ярмаркой тщеславия я даже не подумала, откуда взялась карета. А это Джеймс прислал. Провожу рукой по мягкому шелку сидений, бархатной занавеси на окне. Какой добрый бог послал мне тогда встречу с ним? Карета трогается, и последнее, что я вижу – грустный взгляд, с которым Алесса провожает меня.

 Поездка, бал, карета – все сливает в голове, и я просто таращусь в окно, разглядывая светлячки фонарей и да легкие дымки над крышами. Осень – время костров, время проснувшихся печей и каминов. В пламени октября сгорает все плохое, все не случившееся, несбывшееся, чтобы развеяться пеплом и возродиться в следующем году с новыми силами. Интересно, мы привыкли считать октябрь месяцем милым, уютным, полным пирогов и варенья. Но ведь именно в октябре открывается дверь в иной мир. Почему я никогда об этом раньше не думала? Почему подумала сейчас?