– Госпожа Дарина, будьте любезны.

 Лакей открывает дверцу, помогает мне выйти. Мы остановились у самого начала дорожки, ведущей к дверям, она уставлена по краям свечами в стеклянных чашах, цветами и тыквами. Иду, гордо расправив плечи. Пусть я простая девчонка, что моет полы и выслушивает попреки, но сейчас я чувствую себя королевой. И если, когда откроется дверь, привратник, как в сказках, объявит: «Таинственная и прекрасная незнакомка», даже глазом не моргну. Это моя сказка.

– Госпожа Дарина Брудер, – объявляет он и стукает жезлом, чтобы никто не усомнился в его словах.

 Из открывшихся дверей на меня низвергается свет, шум, гул. Играет музыка, вальсируют пары, и огромная хрустальная люстра сияет, как солнце. Но все это великолепие меркнет, как свеча в яркий полдень. Нечто гораздо большее окутывает меня. Жаркая, щедрая сила. Я знаю, кого увижу, когда повернусь.

– Дарина, вы прекрасно выглядите.

Мягкий, бархатистый баритон, полный внутренней силы. Как клинок в замшевых ножнах. Я знаю лишь одного человека с таким голосом.

– Джеймс, – ужасно хочется обнять, прижаться, раствориться в нем, – как я рада вас видеть. Это вы прислали карету?

– Любопытство Рэя его подвело, – отвечает он, подав мне руку и сопровождая к столу с напитками и фуршетом, – то домой не зазовешься, а то прискакал, говорит, – тобой тут юная леди интересовалась. А откуда ты ее знаешь? А кто такая? А почему да отчего.

Он смеется, качая головой. А я могу думать только о том, рассказал Рэй подробности нашего знакомства или нет. Мне он показался человеком добрым, джентльменом, но мужчины всегда мыслят немного иначе. Может, ему это показалось забавным. Я тогда сгорю со стыда. Просто вспыхну, как спичка, и все.

– Могу я вам предложить шампанское? Или, может, пунш?

– О, нет-нет, я не пью алкоголь.

– Тогда, может быть, шорли? Вот, с вишневым соком, думаю, недурственно.

– Спасибо.

На вкус, действительно, очень приятно. А пузырьки газа позволяют мне думать, что это шампанское. Во всяком случае, праздничного настроения у меня и так достаточно, а ясная голова еще никому не повредила.

– Ну а когда Рэй выведал у меня подробности нашего знакомства, – продолжает Джеймс, – он признался, что буквально вынудил вас прийти на осенний бал в обмен на три дюжины левкоев. У вас довольно затейливые запросы, то земляника, то левкои.

– Ах и не говорите, Джеймс. Это все мачеха. Она, наверное, думает, что у меня есть волшебный клубочек или какое-нибудь колечко, чтобы превращать зиму в лето и осень в весну.

– А разве вам не нравится осень?

– Вы же знаете, что нравится. Зима – строгая, суровая. Она, как и лето, бывает безжалостна. Весна нежная, но слишком уж деликатна, ее сила еще впереди. Но осень, – я мечтательно прикрываю глаза, – в ней тепло уходящего лета и запах будущего снега. Щедрость урожая и печаль умирания. Богатство цвета, текстур, но не вычурное. А еще я сегодня думала об октябре.

– Неужели? И что же вы думали? – Джеймс отставляет пустой бокал и, взяв меня под руку, выводит к танцующим. – Вы подарите мне танец, Дарина?

– Не уверена, что я так уж хорошо вальсирую, но мне будет бесконечно приятно танцевать с вами.

Мы медленно двигаемся под музыку: раз, два, три, пауза и снова, раз, два, три. Даже не нужно задумываться, что делать и куда шагать, Джеймс ведет так уверенно, но одновременно тактично, что я могу полностью расслабиться. Звучит немного пугающе, но мне кажется, что я вся в каком-то магическом поле, которое излучает этот удивительный человек. И отчасти именно он направляет сейчас мое тело. Нет, даже как будто он задает движение, а я подчиняюсь ему, как листок на волнах.