.

–Вот и я о том же. Не поменяет он Харран на наше стойбище ради призрачной надежды завладеть сердцем девушки-простушки. Хотя это я поскромничала. Кто-кто, а он прекрасно знает, что до нас ему вряд ли удастся добраться.

–Может Чензира? По всем статьям подходит.

–Может, – задумавшись произнесла Лия, – но захочет ли он сейчас? Да и интересно ли ему это занятие? В любом случае нужно ехать в Харран.

Тамара размышляла о своем. Надежды окрутить молодого купчишку растаяли. Лия не допустит, а если и получится сбежать, то далеко уйти не удастся. Все это ей уже популярно разъяснили. И смысла нет. Указан объект, который способен, нет, не вытащить, но стать средством, с помощью которого можно исполнить свою мечту. Ускользнуть из этого богами забытого места и отомстить обидчику. Он, небось, и сам уже жалеет о своем решении. Интересно, помнит ли вельможа о ней, а если да, то потерял ли след, или до сих пор получает отчеты о ее положении?

Но это все потом, сейчас вырваться. Что мы имеем по поводу Иакова? Влюблен без памяти, шансы занять место Рахели отсутствуют. Да этого и не требуется, наоборот, требуется подготовка к совместной жизни. Пусть не совсем обычная, но все же она, основательная тщательная подготовка. Считает дни до свадьбы? Возможно, но вряд ли. Все сплелось в один бесконечно длинный день. Скорее, замечает только весенний и осенний праздники, и считает, сколько их осталось до окончания службы у Лавана.

Что еще? Единый бог. Рассказы о нем кочевникам, работникам и рабам. Но он повествует о нем уже пять лет, все знают истории наизусть, а поскольку живется здесь у хозяйки неплохо, то особой необходимости менять привычное божество, о котором знаешь с детства, на чужого незнакомого бога особого резона не существует. Заезжие купцы слушают с интересом, но не более того. Если появится заинтересованный последователь, разочарованный в том сонме богов, которые просто наводнили все известные миры, то речи Иакова приобретут новый смысл. Это лазейка, через которую стоит попробовать подобраться к нему.

Сейчас он не замечает меня, а если издали и попадаюсь на глаза, то в смутном незнакомом облике видит лишь свою мечту, Рахель. Знать бы хоть, как она выглядит, и что он вспоминает, видя перед собой женщину. Лицо. Конечно прекрасное. Глаза – скорее всего черные, немного навыкате, полные неистраченной любви и печальные от невозможности достичь любимого, ресницы – полуопущены от стеснения, что посторонние могут узнать о желании все время любоваться избранником, волосы – разбросаны по плечам, пытаясь возбудить в любимом человеке запретное желание погладить их, поиграть прядями, руки – спрятаны в рукавах, но тонкие пальцы намекают об их изяществе, слабости и необходимости защиты. Что еще? Фигура. Фигура под платьем. Нет фигуры, нет ног, нет бедер, нет груди, нет попы, только стоящий мешок и прекрасная головка сверху. Додумывай сам, если представляешь, что внутри мешка должно находиться. И никаких намеков на плотские отношения, только безграничная любовь и обожание. Как в раю до грехопадения. А почему? Потому, что сам этим никогда не занимался. Знает, что надо делать, но весьма приблизительно знает как. Все откладывается «на потом», когда понадобится, обстоятельства подскажут.

Основное – приблизиться к Иакову. В этом Лия поможет, должна помочь, ведь сама заинтересована в этом. Она достаточно умна, чтобы не показать своего участия в сближении. После слышанного о ее похождениях, легко можно было бы заподозрить в ней «дочь Лилит», всегда в рассказах о ней фигурируют только мужчины и победы над ними. Но нет, не может быть. С Иаковом только деловые отношения, не более, даже боязнь какая-то продвинуться чуть дальше, к легкому флирту.