– Ты почему меня позоришь? Мало того, что учишься плохо (по-идиотски оформляешь и пишешь как курица лапой), так ещё и на меня жалуешься! Знаешь, есть такая служба – ювенальная юстиция. Если ребёнок скажет плохо о родителях где-либо, приедет специальная служба вроде полиции и отберёт тебя. Тебя отправят в детский дом, который как тюрьма, только для детей, а потом в однополую семью, где сами не могут родить, поэтому для изнасилования берут из детского дома.

– Мама, мне очень страшно.

– Конечно, страшно. Тебя увезут, и ты нас больше никогда не увидишь. А ведь школьный психолог и нужен для этого: услышит о твоих проблемах и быстро в ювеналку нажалуется, тебя прямо из школы увезут. Впрочем, и без психолога такое может быть: будешь плохо учиться и неаккуратно писать в тетради – заберут, будешь одеваться неаккуратно или в одно и то же – заберут.

Лера от страха не могла уснуть, чуть начинала дремать и просыпалась. Вот её из школы везут в автозаке с психологом, вот они едут мимо плачущих родителей на обочине, вот она сидит на голом полу, прислонившись к обшарпанной стене комнаты в детском доме, похожем на чернобыльское заброшенное здание. Вот два восторженных качка дарят ей дорогую непонятную игрушку. Вот они привезли её к себе домой. Это братья? Нет, отношения у них явно не братские. Один из них взял Леру на руки и понёс в спальню.

Лера закричала и проснулась. Выходит, никому доверять нельзя. И милая Анжелика Степановна, школьный психолог, оказывается, опасный человек. А Лера ещё к ней хотела за помощью обратиться. Надо держать всю боль в себе, единственная помощь – это изъять из семьи. Ещё на медосмотре могут найти синяк и решить, что это дома бьют. Или подумают, что белые пятна на ногтях – от недостаточно дорогого питания.

На следующей неделе вечером Таира сказала дочери:

– Сегодня сказали, что скоро школьное образование будет за деньги. Первые три класса бесплатно, а дальше без денег только русский язык, английский язык, физкультура, ОБЖ и этика. За остальное надо будет доплатить. Понимаешь, что с этим набором никуда не поступить, даже в самое последнее ПТУ?

– Может, все остальные предметы входят в предмет "этика"?

– Ты ещё шутишь? Тут не смеяться, тут плакать надо. Понимаешь, что у твоего поколения отняли будущее?

– Мне очень страшно.

– Страшно ей! Пока ещё думают, что можно сделать бюджетные места для отличников, у кого даже не за год, а в четвертях только пятёрки. И без текущих троек. Текущих – значит за урок, домашнее задание и т.п. Учти, что ещё за предыдущие годы смотрят.

– За все, что ли? Что-то не верится. То есть, у одиннадцатиклассника при введении новой системы будут смотреть оценки за все десять лет и при тройке в четверти за второй класс не дадут учиться бесплатно? А что он может быть настоящим отличником, побеждать в конкурсах и олимпиадах, это всё не важно?

– Ну, не так конечно, – спохватилась Таира.

– А как?

– Смотрят за предыдущие два-три года. То есть, если завтра получишь тройку или двойку, отмыться от неё сможешь не раньше четвёртого-пятого класса.

– Страшно-то как!

– А ты как хотела? Капитализм. Причём когда примут этот закон, если ты не подойдёшь по оценкам, у тебя навсегда будет закрыт путь к образованию. Поэтому учись хорошо сейчас, всегда будь готова.

Лера не на шутку испугалась. Ладно, хоть в первом классе можно жить, оценки пока не ставят. А потом? Она всё-таки не робот. Кстати, если она не поступит на бюджет, то останется без школы (денег нет, мама говорила про ужасную нищету) и её заберёт ювенальная юстиция, которая хуже тюрьмы.

Леонова думала: раз так много ругают, значит действительно не справиться с трудной взрослой жизнью. Поэтому лучше не расти. Растут люди во сне. Может, сегодня не спать? Всё равно завтра суббота. Интересно просто провести ночь без сна. Лера сказала родителям, что не хочет спать. Стала читать. Вот уже перевалило за двенадцать. Понимать смысл прочитанного уже труднее, но тут подвалила какая-то неестественная бодрость. За окном темно, только лампа горит. Уже и это возбуждение пропало. Глаза устали, хочется закрыть, чтобы отдохнули. Не дремать! Надо взбодриться. Походила, поприседала. Так, а где остановилась? Эту страницу разве читала? О чём она? Лера снова закрыла глаза и положила голову на руки. Проснулась от удара о стол. Уже четыре часа. Перевернула книгу назад, ведь эти страницы не поняты. Снова читает. Вот уже пятый час. Сил читать уже нет. Лера решила поразмышлять. Какой завтра час? Сколько минут до каникул? Где январь? Лариса была… Мы не ведьмы… Не ставьте двойку… Тишина… Делать зарядку лень, от одних мыслей о ней спать хочется.