– Рем не был гражданином конфедерации большой Америки. Он выкупил своё гражданство, чтобы стать гражданином мира. Мы и поженились по правилам общемировой хартии.

– Понятно – никаких обязательств. Никогда не понимал эту хартию, и очень рад, что на моей родине в странах Азиатского соглашения, не признают хартию, как закон.

А теперь пойдём в рубку, Панарин наверняка уже нашёл личные дела членов экипажа. А компьютером Хадсона мы займёмся на «Омеге», техники перенесут его в мою каюту.

Левин, Панарин и Дьюмен всматривались в фотографии членов экипажа «Америки». Четыре женщины и пять мужчин смотрели со снимков с улыбкой. Наконец Левин откинулся в кресле и сказал:

– Нет, это не они. У тех, на Нептуне, даже форма отличается, но на рукавах наша эмблема. Сейчас попытаемся найти в архивах фотографии по программе опознания людей. – Левин ушёл.

– Сэр, вы не хотите посмотреть записи наблюдения внешних камер, которые были сделаны уже после смерти Пинча?

– А разве Пинч их не отключил? – Удивился капитан.

– Нет. Камеры работали ещё полгода, пока не разрядились батареи. Я отсеял шум и то, где нет ничего нового. Но зато нашлось вот что.

На горизонте показалось что-то очень напоминающее восходящее солнце, но только чёрное. По льду побежали тени, от ближайших к кораблю возвышенностей.

– У камеры неважное разрешение, но благодаря тому, что лёд белый, отсвечивает и видно эти тени. – Сказал Панарин. – Странноватое зрелище движение тёмного на тёмном фоне.

– Покажи в инфракрасном излучении. – Попросил Капитан.

– Вот. Ничего не видно, всё сливается в одно сплошное пятно.

– А через другие фильтры, смотрел?

– Да. Тоже ничего не видно. Возможно, из-за того, что камера не была рассчитана на работу в темноте.

– Погодите, а что такое вот там, у самого горизонта? – Спросила Салли.

Панарин увеличил изображение и снова «прогнал» его через несколько фильтров.

– Да, Салли, у тебя глаз-алмаз. – Сказал капитан.

На картинке красовался грузовой космический корабль объединённого космофлота Земли. Он лежал на боку, на его топливном баке зияла пробоина, рядом с которой было чётко видно эмблему космофлота и серийный номер корабля.

– Такие корабли класса «Карго» перестали строить в конце прошлого века. Нужно посмотреть в архивах, куда летел этот «малыш», и когда он пропал. Я не помню, чтобы грузовики автономно летали дальше орбиты Марса. А если на грузовике был экипаж, то он мог обслуживать экспедицию к Юпитеру и его спутникам. Выясним на «Омеге». – Сказал капитан Дьюмен.

В рубку вошёл врач Керекеш, и тяжело вздохнув, сказал:

– Пинч пытался покончить с собой в анабиозной капсуле. Но у него ничего не вышло. Капсулы этой модели, не рассчитаны на долгое пребывания в ней человека. Пинч задал параметры на годичный анабиоз, прекрасно зная, что капсула всё равно откроется через три месяца. Но он надеялся, что количество снотворного, которое он вогнал себе в вену, убьёт его прежде, чем сработает автоматика. Снотворное его всё равно убило, но уже после того, как он проснулся и осознал, что не умер. Лишние негативные эмоции перед смертью…

– Понятно. Бедняга… – Сказал капитан Дьюмен.

Салли, я забыл тебя спросить, а Мегги, которой писал Пинч, это его жена?

– Нет. Это его подружка, которая погибла незадолго до того, как Пинч улетел на «Америке». А Тодди, это сын Робина от первого брака. Его мать была океанологом, и не вернулась из краткосрочной экспедиции в район Антильских островов. Робин сказал мне, что ему никогда не везло в личной жизни. Все его женщины «уходили» от него самым печальным образом. А Тодди, сейчас должно быть около двадцати лет, он учился в интернате при академии космоса.