Последние слова гостя Митрич оставил без внимания. Митрич никогда не жалел денег на дела, исполнением которых занималась бригада Щепы. Да и на другие дела тоже. Финансовая сторона вопроса вообще никогда им не нарушалась. Ни разу. Слишком это рискованно и недальновидно.

– А дело, Щепа, такое, – о причине вызова «бригадира» Митрич сообщал буднично, а потому слова звучали доходчиво, – друзья-казахи просят отвлечь ментов, а друзьям разве откажешь… Короче, нужно хорошенько всполошить нашу ментуру, организовать для них пару трупов. По-моему, это самый проверенный способ.

– По-моему, тоже, – на толстогубом лице «бригадира» впервые с начала встречи появилась задумчивость. – Кто клиенты?

Митрич картинно развел в сторону руки:

– Никто. На твое усмотрение, выбирай любых и шлепай.

Разрешение не церемониться с выбором жертв Митрич поведал чуть ли не торжественным голосом, будто делал собеседнику милостивый подарок. Для киллера это и впрямь было высокое доверие. В течение полминуты он попытался припомнить тех, кто когда-либо доставил хоть какую-то неприятность. Толкнул ненароком и не извинился, сказал не то или просто косо глянул. Таких людей, странное дело, в памяти не возникло. У грозного киллера не было не то что врагов, а хотя бы обидчиков. Оставалось лишь пожать плечами:

– Один хрен, кого мочить.

Примерно такой ответ Митрич и ожидал.

– Главное, шуму побольше, – уточнил он немаловажную деталь, – дерзости побольше, наглости. Сам сделаешь или поручишь кому?

Щепа призадумался. Если честно, он уже решил, что самому лишний раз светиться не резон, тем более в несложном деле. Главное в этой затее – выбрать клиентов. А шлепнуть и дурак сможет.

– Пусть молодежь руку набивает, – решил Щепа, и не согласиться с ним было сложно, – пойдут Тимоха с Афоней.

Митрич удовлетворенно кивнул. В «бригаде» Щепы он знал всех, причем поименно и в лицо, хотя ни с кем из них не поддерживал никакого общения. Совместные застолья и шумные компании прекратились после недавних многочисленных арестов, в ментовских лапах оказались многие хановцы, и повторять их участь оставшимся на свободе не хотелось. Вот и пришлось вспомнить о конспирации. Поэтому все «заказные» дела и вопросы решались только через Щепу. Никому из рядовых членов бригады имя заказчика знать не полагалось. Так спокойней.

Названные имена заставили директора вспомнить безжалостного боевика, смертельно раненного на прошлой неделе. В «бригаде» Щепы он был самый лучший, ему не было равных. Прирожденный убийца, про которых говорят: ему убить человека, что высморкаться. Ни одна разборка или «стрелка» не обходилась без его участия. И ни разу Ваха не дал повода усомниться в надежности, сам под пулю подставится, а товарища выручит.

– Как Ваха?

Щепа скривился:

– Не жилец. Со дня на день ласты откинет.

– М-да, такая она, жизнь-жестянка, – шумно выдохнул Митрич, и непонятно было, то ли он искренне сожалел о доживающем последние дни «ликвидаторе», то ли просто задумался о бренности бытия, о том, что такая же участь, возможно, уготована ему самому. – Живешь, хлопочешь, радуешься, о плохом не думаешь, а жизнь раз – и оборвалась… И ты ничего не успел, что задумал. И выходит, что и не жил вовсе, а просто коптил небо.

Директор супермаркета немного лукавил. В их делах приходилось учитывать все и ко всякому быть готовым. И он это прекрасно знает и понимает, не такой уж наивный. Зачем же этот гнилой базар, или считает себя умней других?

Такой расклад крепышу не понравился.

– Ваху можно было спасти, – хмуро сказал он, – если б сразу в больницу отвезти, в стационар, а не под замком на диване держать.