Нет, нет. Где родился – там и пригодился. Только глупцы мечтают о беззаботной, богатой жизни с посекундным запечатлением себя, любимого, на телефоне. Набивай брюхо, меняй машины и беззастенчиво пользуйся красивыми девочками. Ограниченность и тупость. Ни целей, ни идеалов.

Сергей Иванович любил кипучую деятельность, движение, новые знакомства, удачные сделки, часто удивляясь, то и дело, отрывающимся перспективам. Он без стеснения и комплексов мог громко охать, ахать, бурно выражать благодарность или недовольство. Такой уж как есть, принимайте.

Оркестр наконец-то более-менее слаженно доиграл «Дунайские волны». Дирижер в изнеможении облокотился на пюпитр и грозно помахал палочкой.

– Ад! Вы устроили сегодня сущий ад! Штраус, слушая вашу фальшивую игру, двадцать раз бы уже утопился в грязных водах Дуная! Скажите, за то вы так с ним? Почему вы так издевались надо мной! – Дирижер распрямился и зычно крикнул хору. – Все вон из зала! Сегодня вы нагадили в храме искусства! Идите теперь в церковь и замаливайте грехи. Завтра собираемся в двенадцать дня. Никаких возражений! Вначале генеральный прогон, а потом выступление на Главной площади. Подите, все прочь!

Дирижер устало взмахнул рукой и, отвернувшись от копошащегося с инструментами коллектива, направился прямиком в зал к Сергею Ивановичу.

– Я дико, дико извиняюсь за, я бы сказал, ущербное выступление! – Запричитал дирижер.

– Да что вы! Штраус всегда божественен! И, скрипочки, надо заметить, были не так уж и плохи. – Сергей Иванович успокаивающе подхватил собеседника под локоть и показал на сцену. – Завтра вы ещё раз по репетируете и выступите, как всегда, великолепно! Нисколько не сомневаюсь! В нужный момент ваш прекрасный коллектив умеет собраться и показать себя с лучшей стороны. Вначале День Города отведем, а там, глядишь, в сентябре известного баритона Славочкина привезём. Будите ему аккомпанировать.

– Славочкин! К нам! Честь-то какая! – Ахнул дирижер. – В нашем захолустье будет петь звезда мирового масштаба! Он зачастую и хор задействует!

– Именно, – поддакнул Сергей Иванович. – Договор со Славочкиным практически подписан. Хоровые и инструментальные партии вышлют через неделю.

– Вот радость! Умеете вы, Сергей Иванович, поднять настроение. Даже усталость разом прошла.

– Рад, очень рад! Добрые вести всегда настроение улучшают, – меценат хотел ещё что-то добавить, но в кармане гулко завибрировал телефон.

Сергей Иванович и дирижер быстро попрощались.

– Слушаю, – ответил меценат. – Как не получилось? Почему не получилось? И что вы намерены делать? То есть, договоренность в силе? Тогда жду вашего звонка. До свидания.

Как это – не получилось? Что значит – возникли осложнения?

Сергей Иванович нахмурился. Он привык выполнять свои обещания и того же требовал от других. Ладно, пока подождём. Может, правда, осложнения?

Сложности начались сразу по приезду на дачу. Сразу после того, как с трудом, жалостливо поскрипывая, открылась калитка. Сорняки буйным цветом вместо грядок, пыльные стекла в облупленных бледно-синих ставнях дома, ворох перегнивших листьев на некрашеной веранде. Лишь любимая яблонька и кусты сортовой малины радовали урожаем.

Пока Катюша ошарашено оглядывалась вокруг, прикидывая будущий фронт работ, на скрип калитки забежала соседка, добрейшая баба Соня.

– Девочка моя, Катюшенька! – Старушка обняла девушку, словно родную и запричитала. – Я уж хотела звонить, да телефон потеряла. А вчерась сходила до председателя. Думала, у него номер есть, но куда там! Телефоны были только отца твоего покойного и бабули, земля им пухом. И не связаться никак!