– Вот и прекрасно. Так утром я ожидаю фельдмаршала с его кадетами.

На следующее утро, 8 ноября, фельдмаршал Миних прибыл во дворец в сопровождении молодого адъютанта и нескольких кадет. В ожидании предстоящего ей репистельного разговора с глазу на глаз с фельдмаршалом о задуманной авантюре Анна Леопольдовна была в таком нервном возбуждении, что, не дослушивая его объяснений о представляемых в пажи кандидатах, вперед уже на все соглашалась:

– Хорошо, хорошо, граф… Кого же из них вы сами мне предлагаете?

Когда же Миних указал ей, что таких-то он рекомендовал бы в пажи к государю императору, а таких-то в пажи к ней самой, принцесса протянула юношам для поцелуя руку:

– Так поздравляю вас, господа, пажами! Скоро мы с вами опять увидимся. А теперь, граф, мне надо бы еще переговорить с вами.

Молодой адъютант Миниха за все время не проронил ни слова, но Лили не могла не заметить, что глаза его то и дело направляются в ее сторону, точно притягиваемые магнитом. А уходя с кадетами, он отдал поклон сперва принцессе, а потом и ей, Лили.

Когда тут Анна Леопольдовна прошла с Минихом в смежную комнату и не позвала даже с собой своей наперсницы, Юлианы Менгден, та, оставшись в приемной вдвоем с Лили, не утерпела сорвать на ней свое сердце:

– Что это у тебя, скажи, с Манштейном?

– У меня – с кем? – переспросила, неудомевая, Лили.

– Да с этим адъютантом фельдмаршала!

– Я и не знала, что его зовут Манштейном.

– Ну да, рассказывай. Если же не знала, то тем непростительнее с ним так переглядываться.

Лили справедливо возмутилась:

– Что вы говорите, Юлиана? Я и не думала глядеть на него.

– Но он с тебя глаз не спускал, а потом отдельно еще тебе поклонился.

– Так я-то чем виновата? Разве я могу запретить человеку глядеть на меня!

– Но ты в ответ на его поклон сделала реверанс.

– Мне кажется, этого требовала простая вежливость.

– Молодым кавалерам девицы не делают реверанса, а кивают только вот этак головой.

– На будущее время буду знать, а от Манштейна нарочно уже буду отворачиваться.

Таким заявлением щепетильной гоффрейлине пришлось пока удовлетвориться.

Совещание принцессы со стариком-фельдмаршалом продолжалось довольно долго. Наконец дверь отворилась и показался Миних. По его решительному виду можно было догадаться, что вопрос об аресте регента решен в утвердительном смысле.

– Вот что, милая Юлиана, – обратился он к фрейлине (как свекор ее родной сестры, он обходился с нею запросто). – Ты нынче вечером свободна?

– Свободна. А что?

– Я предлагал принцессе лично навестить сегодня герцогиню Бирон, но она и слышать о том не хочет. Между тем необходимо усыпить бдительность и герцогини и самого герцога. Я напрошусь к ним уже на обед, пробуду там, может быть, и до ужина. А ты, Юлиана, вместе с сестрой поезжай туда вечером.

– И остаться также к ужину?

– Непременно, до самой полночи. При этом старайся быть возможно непринужденнее и любезнее с обоими хозяевами. Да тебя, впрочем, нечего учить. А когда вернешься опять сюда, во дворец, то на всякий случай не раздевайся, а приляг в платье.

– Хорошо. Но караульные пропустят ли вас сюда ночью?

– С вечера весь караул как здесь, так и у герцога в Летнем дворце будет от моего Преображенского полка. Каждый из моих солдат знает меня в лицо. До свиданья же у Биронов!

Тут только, обернувшись, фельдмаршал заметил стоявшую в стороне Лили.

– И вы тут, баронесса? Вы слышали весь наш разговор?

– Слышала, граф, – отвечала она, – но никому ничего не разболтаю.

– На нее можно положиться, – подтвердила со своей стороны Юлиана, но все-таки сочла нужным сделать ей еще внушение, после чего услала ее в детскую к младенцу-государю, который без нее, пожалуй, соскучился.