- Покажешь?

Поднимаю голову и вижу его. Мокрые волосы – словно под душ залез. И голос хриплый.

И смотрит на детей так… очумелым взглядом.

- Смотрите.

Он смотрит. Только не на детей. На меня.

Словно только сейчас начинает реально понимать, что я не Лика.

Или нет?

Достаю сначала сына.

Скидываю с него валеночки, шапку снимаю, ставлю на пол.

Лёшка сразу замечает Рокотова – чужого мужчину.

Мы, конечно, уже не совсем малыши, мы взрослые, нам год и пять месяцев, но чужих еще опасаемся.

- Алексей, не бойся, сыночек, это хороший дядя.

Хороший, если бы!

Он так разглядывает моего ребёнка, словно хочет его на молекулы разобрать.

Потом поднимает глаза на меня.

- Его зовут Алексей. Не бойтесь, он не кусается.

Рокотов странно дёргает щекой, у него как будто нервный тик.

А я достаю Настеньку, мне некогда любоваться отцом детей.

Мне надо скорее раздеть их, пока не вспотели.

- А как зовут девочку?

- Настя. Настенька. Да? Кто у нас Настенька? Кто моя сладкая девочка?

- Красивое имя, Настя. Мою бабушку так звали. Тебе помочь?

- Да, достаньте, пожалуйста, сумку из коляски, там вещи, еда…

- Подготовилась?

- Что?

Поднимаю глаза на него. Что он имеет в виду? К чему я подготовилась? Соображаю о чём он.

- Нет, это просто сменная одежда, памперсы, еда. На всякий случай. Когда у вас двое детей таких случаев масса. Вот тут всё лежит, отсюда достанете. – показываю корзину в которой лежат сумка и пакет. – Я всегда, когда иду с ними гулять беру с собой полный комплект.

- Понял. Хорошо, проходите в комнату, я все принесу.

Коридор широкий, но стоит коляска, Алешка, я с Настей.

Нам с Рокотовым не просто разойтись, мне нужно выйти вперед, а ему попасть на моё место, чтобы достать сумку.

Мы сталкиваемся посередине. Почти.

Его широкая, горячая грудная клетка. И я.

- Ты… Скажи, что ты всё-таки Лика, чёрт…

10. Глава 8

- Я не Лика… - в горле совсем пересохло. И в глазах словно песок.

Тело начинает оттаивать.

А душа, наоборот, еще сильнее леденеет.

- Простите…

Я знаю, что он её любил. Сильно. Я помню…

Почему-то сейчас мне очень больно.

Я не понимаю почему.

Он ведь для меня чужой человек. Просто отец детей.

Моих детей. Ведь они же мои… мои!

Я запуталась, совсем.

Мне нужно подумать. Хорошо подумать о том, что дальше. Что мне делать.

Я должна во что бы то ни стало остаться с детьми. Я их мать и всё.

Рокотов протискивается мимо меня и коляски, скрипя зубами.

Я прохожу в комнату, вернее, наверное, в холл, круглый, без окон холл с аркой. Стены такого красивого благородного цвета, что-то между бежевым и персиковым с золотом. Стоят банкетки, строгий комод, висят чёрно-белые стильные фото. Арка оформлена просто, но тоже стильно. Еще пара дверей.

Не представляю – куда нам?

Настёна у меняна руках, Алёшка держится за штанину.

Штаны у меня лыжные, теплые, я их еще в школе носила.

Боже, насколько я, наверное, жалкая сейчас.

И вообще. Вообще жалкая.

Куда идти? Посадить детей тут, на банкетки?

- Проходи дальше, что стоишь, как неродная?

Поворачиваю голову изумленно. Откуда я знаю, куда проходить, по его мнению?

Этот его взгляд меня уже бесит. Но я не могу показывать свои чувства. Мне стоит быть максимально осторожной.

- В арку проходи, там гостиная. Удобно будет раздеть детей.

- Хорошо. Алёша, сынок, пойдём со мной.

- Ма-ам… пить. – он говорит еще не уверенно, у Насти получается лучше, но и Алёшка пытается.

- Сейчас…

Беру малыша за руку, и почему-то торможу.

Неуловимо меняется всё вокруг.

- Он называл тебя мамой. Ты ему сказала – сынок, уже второй раз. И ты будешь говорить, что ты не Лика?

Не отвечаю.

Объяснение простое, но мне сейчас просто не до него.

Мне надо детей раздеть, и достать им воду, еще и согреть как-то.