Я не спросила, где тут кухня, но сделаю вид, что нашла сама.

Смесь ледяная, нахожу кастрюлю, набираю из-под крана горячую воду, кладу туда, две небольшие упаковки «Агуши», мою бутылочки.

Простые, банальные действия помогают немного загрузить мозг, и не думать о том, что же дальше.

Что дальше?

Рокотов сказал водителю, чтобы тот его ждал, значит, он хочет вернуться в ресторан. Он и должен вернуться, его там ждёт невеста, и не только.

А что будет со мной?

Оставит меня здесь? Скорее всего да – мы не успеем поговорить обо всем.

Мне надо о многом ему рассказать. Объяснить, зачем пришла.

Сейчас понимаю, насколько наивным был мой план.

Я надеялась, что Рокотов поможет разобраться с квартирой. Собственно, больше мне и не надо было ничего.

Я упустила момент, что он, узнав о детях, может просто-напросто меня не отпустить. Или отобрать их.

Я ведь не Лика.

Не Лика.

Боже, почему я не Лика?

Почему я просто не могла ему соврать?

Сказать, что я – это она?
Элементарно же, да?

Нет.

Я знала, что не выдержу. Знала, что не смогу лгать. Не смогу.

Лгать именно об этом.

Бутылочки готовы. Беру их, поворачиваюсь, чтобы выйти и тут же слышу громкий детский крик, а потом плач.

Господи…

12. Глава 10

Быстро залетаю в комнату. Ну, конечно!

Настюшка сидит на ковре, трет лоб. Ревёт.

А рядом… Рядом растерянный Рокотов! Он даже не взял её на руки, побоялся что ли?

Поднимает на меня глаза.

- Она сидела спокойно, а потом…

Я в шоке! Рокотов что, оправдывается?

- Я знаю, она умеет быстро ползать.

Прекрасно понимаю, что случилось. Он следил за Алексеем, был уверен, что тихая девочка с места не сдвинется. Ага! Сколько раз я сама так поступала?

Настя такая, сидит, сидит, а потом резко как поползет – она до сих пор дома больше любит ползком, чем ножками, особенно если на ковре в детской. Мгновение – и уже куда-то лбом влепилась! Хоть подушку ей к голове привязывай!

- Иди сюда, моя сладкая, иди к маме.

Обнимаю дочь, которая тут же успокаивается, видимо, удар был не сильным, она просто проверяла нервы незнакомого дяди.

Тут же ко мне бежит сынок.

- Ма!

- На, держи!

Даю ему бутылочку, и он тут же садится на ковер, устраивается удобно используя кровать как спинку стула, и начинает пить.

Настя тоже забирает у меня питьё.

Рокотов смотрит на них так, как будто это не дети, а… не знаю, инопланетяне, динозавры, маленькие дракончики…

- Про маму. – начинаю, говорить, через паузу, чтобы он перевел на меня внимание.

- Что, про маму?

- Вы спрашивали, почему дети называют меня «мама», - краснею, чувствую, как корни волос шевелятся, - Я их с рождения воспитываю. Естественно, они меня называют мамой, а я их сыном и дочкой.

Стараюсь говорить тихо. Не думаю, что дети это запомнят и поймут, но всё-таки.

- Почему ты их воспитываешь? – задаёт Рокотов логичный, но неудобный вопрос.

- Это долгий разговор. Вы хотели вернуться в ресторан. Мы можем вас подождать.

- Естественно. Вы никуда отсюда не уйдете. Я вернусь через пару часов.

- Будет поздно. Я…

- Останешься тут, ложись спать, я устроюсь в гостиной. Могу вообще приехать утром, чтобы ночью вас не беспокоить.

Вернётся утром.

На ночь останется с невестой. Это тоже логично. Но почему-то неприятно.

Мне неприятно. И я снова чувствую, как краснею, хотя никакой причины для этого нет. Не должна я краснеть. И не должна думать о том, с кем спит Рокотов.

Я вообще не должна о нём думать.

Я не Лика.

И всё.

- Мы можем сейчас уехать домой, чтобы не оставаться тут. Встретимся с вами завтра утром.

- Не понимаю я твоих многоходовок, Лина-Лика. На хрена ты тогда притащилась к ресторану вечером?

- Не ругайтесь, тут дети!

- Прости.