– Что это? – спросил Джек.

– Разве ты не знаешь, что в Лондоне находится одна из самых больших часовых башен в мире?

– Часовая башня Вестминстерского дворца[1]?

– Так точно! Колокол этой башни, да и её саму мы называем Биг-Беном.

Капитан похлопал Джека по плечу и предложил взглянуть на Биг-Бен и Вестминстерский дворец поближе.

Домой они возвратились затемно. А утром следующего дня капитан отвёз Джека в Гринвич и, оставив у входа в Национальный морской музей, заторопился в порт. Дэвид обещал заехать за юношей через три часа, но тот выразил желание добраться назад самостоятельно. Капитан подробно рассказал своему ученику, как это сделать, и отправился по делам. Конечно же, путешествие Джека по галереям музея немного затянулось. Модели парусных кораблей и старинные навигационные приборы, портреты капитана Кука и полотна маринистов, билет пассажира, опоздавшего на «Титаник», и продырявленный роковой пулей мундир адмирала Нельсона[2] – там было на что посмотреть. Джек искренне пожалел смельчака Нельсона. Ещё больше огорчила юношу судьба другого адмирала – Джона Бинга, расстрелянного на палубе собственного линейного корабля по решению Военного суда Соединённого Королевства. Сцену его казни запечатлел неизвестный художник XVIII века, перед картиной которого гость столицы буквально застыл на месте. В довершение всего на глаза Джеку попалась кожаную плеть, называемая кошкой. Ему объяснили, что это орудие телесного наказания когда-то широко использовалось на военных судах Британии для поддержания дисциплины. А чтобы дисциплина была крепче, «кошка» имела до девяти хвостов с крючьями на концах. Джек с удивлением узнал, что в то время служба на флоте была обязательной. Мужчины от 18 до 55 лет уклонялись от этой бессрочной каторги. Их вытаскивали из постелей, отлавливали на улицах, похищали в пабах за кружкой пива и под конвоем доставляли в казармы, подсыпали им в вино снотворное и бесчувственных волокли на корабль. «Лучше бы я этого не знал!» – расстроился Джек. Начитавшись дневников мореплавателей, их матерей и жён, насмотревшись на изображения бесконечных морских боёв, юноша вдруг заскучал по родным, полным загадок островам, где мирно уживаются люди и дикие звери, а по чистейшим пляжам с белым песком разгуливают боком смешные крабы. Надо было возвращаться в дом Корта. Посещение расположенной поблизости от морского музея Гринвичской обсерватории осталось на потом.

Джек спустился на набережную, как советовал ему утром капитан, и на прогулочном катере добрался до центра Лондона. Оставалось проехать несколько остановок на красном двухэтажном «Рутмастере»[3]. Дверей в автобусе не было. Юноша несмело вошёл в него через открытую заднюю платформу и вскоре заметил, что народ делает это не только на остановках, но и при случае, где угодно – на перекрёстке или светофоре, например. В салоне была толчея. Автобус следовал по историческим кварталам. Прикосновения незнакомых людей не нравились Джеку. Засмотревшись в окно, он почувствовал себя чужим в этом городе – торжественном, величественном, а вместе с тем суетном, похожем на муравейник.

– Наконец-то! – обрадовался капитан, когда Джек показался в дверях. – Лаура меня уже целый час критикует за то, что не заехал за тобой. Сначала ланч! А потом расскажешь, что нового ты узнал и что тебе больше всего запомнилось.

– Гринвич-парк – очень красивое место, – произнёс юноша после чая каким-то искусственным голосом. На самом деле он ещё не решил, стоит ли делиться впечатлениями.

– И это всё? – удивлённо поднял брови капитан.

– Я видел там гравюру с изображением казни адмирала Бинга на палубе корабля «Монарх», – потупил взгляд ученик Корта. – За что его расстреляли на глазах у всей команды?