Но основным маминым занятием было воспитание ее детей, главным из которого, как ей казалось, привить нам с братом хорошие манеры и дать образование. Поэтому мы с детства занимались уроками фортепиано и учили английский язык. Мне все это очень нравилось, и я даже сама пыталась сочинять музыку.

Мама активно «дирижировала» нашим с братом воспитанием. «Скажи тете здравствуйте… скажи пожалуйста… спасибо», – согласно ситуации, – что нас очень сильно «напрягало». Но что поделаешь, быть ребенком – нелегкая участь. Нужно очень многое терпеть от взрослых (шутка… или нет?)! Лично меня, по мере того как я взрослела, это стало сильно раздражать, и я «отбивалась» как могла. Но все же, по словам знакомых, мама «добилась успехов на этом поприще» и очень гордилась тем, что мы с братом росли «культурными» детьми.

Если брату, будучи мальчиком, приходилось все же легче, то меня мама непрерывно держала «под колпаком». Я находилась под ее строгим контролем абсолютно во всем. Мама постоянно боялась за мое здоровье и за мою жизнь. Постоянно запугивала меня возможными опасностями, которые подстерегали меня, по ее словам. У меня было ощущение, что я должна была постоянно прятаться. Я буквально задыхалась от непрерывной опеки, пыталась сопротивляться, но впустую. А мама объясняла свою настойчивость тем, что сразу после рождения, в десятидневном возрасте, я чуть не умерла. В роддоме оказалась какая-то инфекция, и никто не мог докопаться, было ли это случайно или это была диверсия. Но, так или иначе, дети умирали один за другим от общего заражения крови. Врачи метались, пытаясь спасти новорожденных, но большей частью оказывались бессильными. Мама со слезами на глазах рассказывала мне, что многие младенцы умерли на ее глазах.

Что спасло меня? По ее словам, тогда в России началось тестирование антибиотиков. Врачи принялись активно колоть меня. Мама сказала, что от уколов на мне не оставалось «живого места». Я стала «подопытным кроликом» науки, но в результате выжила. Врачи объяснили маме, что я «и сама активно боролась» за жизнь. К несчастью, антибиотики не помогли выжить всем больным деткам, возможно, лечение началось слишком поздно. Всегда безумно жаль невинных жертв и тем более «ангелочков», ушедших в небытие, едва успев появиться на свет.

Мама также рассказывала мне, что все детство я была очень слабым и болезненным ребенком – видно, организм все же оставался хилым. Регулярно падала, ломала себе ключицы, руки, ноги и постоянно, хронически простужалась. Воспаление легких я даже научилась диагностировать у себя сама.

Вспоминаю себя в детстве чаще всего именно в постели, с конфетой или с мандаринкой в руках. Это было невыносимо скучно и нудно. Даже тот факт, что я не ходила в школу, не доставлял мне никакого удовольствия, в отличие от других детей, которые стремились хоть один лишний денек отдохнуть от нее. Мама навязывала мне строгий постельный режим, а если я пыталась схитрить и тихонько пробраться к телевизору, то сразу же загоняла меня обратно в постель.

Но, как говорится, «нет худа без добра». У каждой медали есть оборотная сторона. Чтобы как-то отвлечься, занять себя в постели, я принялась читать. Впоследствии чтение стало моей большой страстью. Читала запоем, «пожирала» все, что попадалось мне под руку. А библиотека у папы была очень внушительная и разнообразная. Таким образом, я прочитала все имеющиеся у нас детские книжки и позднее, повзрослев, принялась за русскую классику – Чехова, Лермонтова, Пушкина, а позже, в подростковом возрасте, и за Достоевского с Толстым. В ту эпоху моим любимым писателем был Лермонтов, а его роман «Герой нашего времени» я знала почти наизусть. Он надолго стал моей настольной книгой.