Или… В голове закралась зловредная мысль, которую я поспешила прогнать прочь.

— Уй-е-е-е! — тем временем заорал один бедолага, которому на ногу свалился молоток. Мой. Металлическим концом по пальцам.

— Ах ты! — взревел кто-то из этой пятерки, не разобрала. К тому моменту я уже нагнулась поднять лом и остальные инструменты со словами:

— Ой, простите…

Оказалось, этот доблестный представитель из пятерых мужчин, завсегдатаев таверны, решил зачем-то ударить своего друга. Того, которому засветило по ноге моим молотком.

Хм. Невероятно странное поведение.

А тут еще и сундук вздумал накрениться, и оттуда, звеня, вывалились остальные инструменты. Пила в том числе.

Да, в моей работе иногда приходится иметь дело с чересчур добросовестными гробовщиками, вколачивающими гвозди «на совесть». Вот я и взяла с собой, на всякий случай, гвоздодер, лом, пилу. Исключительно ради правильного упокоения души, не должным образом отстраненной от тела по тем или иным причинам.

В повисшем зловещем молчании секунды спустя лишь послышались всхлипы официантки, которая по-прежнему сидела на столе. Только сейчас мужчины потеряли к ней всяческий интерес.

— К-как как она сказала? — верзила напротив меня вдруг стал заикаться и пятиться к стене. — Ду-ду-ду-ше-ше-ше…

— Душеприказчица, — подсказала я доброжелательно. — Да вы не нервничайте, в этом нет ничего плохого.

Но мои слова вряд ли убедили присутствующих «доблестных» мужчин. Всех пятерых словно сдуло из таверны после моих слов. А я со вздохом потянулась к инструментам, ныне разбросанным по полу, и стала их собирать.

— В-вы кто? — послышалось вдруг из-под стола справа от меня.

Оказалось, один из мужчин уже пришел в себя. Просто, видимо, предпочел наблюдать за происходящим лежа на полу. Не могу его в этом винить. Сама бы тоже прилегла из-за накатившей вдруг усталости. Да, путешествие нелегко мне далось с таким увесистым багажом.

Но я прогнала лень подальше и продолжила делать начатое.

Ах, да. Вопрос мужчины. Точно!

— Я душеприказчица, — запоздало ответила и лучезарно улыбнулась. По крайней мере, я искренне думала, что улыбаюсь именно лучезарно, то и дело подергивая уголки губ вверх.

— А что это значит? — следующий вопрос моего собеседника поставил меня в тупик.

— Я искренне полагала, что это вы мне скажете. Или, может быть, вы? — Перевела взгляд на зареванную девушку, которая кралась сейчас на цыпочках в сторону кухни.

— Й-а-а? — Девица икнула. Глаза ее снова увлажнились, обозначая начало целой истерики.

— Значит, не вы, — со вздохом констатировала очевидное. Принялась дальше собирать инструменты.

— А кто тогда? — озвучил мои мысли мужчина с пола.

— Хороший вопрос, — я тянула время. Раздумывала. — И как я раньше не подумала о том, чтобы уточнить его значение, перед тем как выехать в второй Виндоухард, который из Китвулда?

— Как-как вы сказали? — оказалось, мой собеседник что-то да знал. — Виндоухард второй? Или второй Виндоухард?

— А есть разница? — Впервые в жизни я нахмурилась. Точнее, искренне хотелось бы в это верить, будто впервые. Что там творится с моим лицом все остальное время, когда я не смотрюсь в зеркало, остается вне досягаемости моего внимания.

— Есть, — ответил мне кто-то другой.

Этим кем-то оказался он. Виндоухард Второй.

2. Глава 2. Угрюмый Вторчик

Ложь, сказанная с улыбкой, может стать правдой для тех, кто в нее поверит. А улыбчивым людям верят куда как охотнее, чем угрюмым молчунам, не так ли?

Тик-так, тик-так, тик-так. В комнате, в которую меня проводили для переговоров с моим нанимателем, стоял большой напольный хронометр. Я наконец сняла отягощенный грязью плащ и повесила его аккуратно на спинку дивана. Пристроила сбоку вещи, развязала шейный платок, а на коленях поместила мыслеблокирующую платину, лом и клещи.