Они прошли мимо сосновой беседки, маленькой и заброшенной, прошли мимо серебристых ив, горестно охватывающих ветвями холодные камни, прошли мимо заросшего белым лотосом пруда.

– Что за бред! – сказала Мари, – Мы же прошли Ангела, он должен был быть раньше.

– Его не было, мы не проходили мимо.

– Бред! Я говорю, он под ивами, мы прошли его!

– Мари, – сказал Ландо, – Мы на самом деле не проходили его.

– Она права, мы с Олеором вчера точно были под ивами.

– Но и Ландо прав, – сказал Олеор, – Статуи нет.

– Стало быть, её снесли, – решила Мари.

– Что за глупости – сносить старый памятник города из-за какого-то несчастного убийства!

– Убийства? – повторили в один голос Ландо и Олеор.

– Ну конечно! Пока вы играли на саксофонах, пол-города шумело о том, что под статуей Ангела нашли мёртвую девушку. Мы, правда, сами случайно узнали: от Линды. Видели её? – она приходила в Белладонну.

Ландо смотрел на Ильду широко распахнутыми глазами, глаза же Олеора напротив сузились.

– Так мы шли сюда по приколу? – холодно спросил он у Ильды, – Тебе захотелось посмотреть на место, где лежала убитая? Дела нет до родных несчастной, дела нет до моралей, принципов, сочувствия, хотя бы обыкновенного уважения к скорби по умершей? "Мне просто хочется!" Ты может даже думала застать здесь труп?

– Может. – с вызовом вздёрнула подбородок Ильда. – Да! Мне скучно! Мне интересно, когда в нашем мирном городке убивают! Я хотела прийти сюда и узнать, что из этого будет! Хочется какой-нибудь страсти, неординарной гадости, чего-нибудь эдакого!

– Ильда! Зачем ты это! – воскликнула Мари, – Ты же на самом деле не из-за этого! Олеор, не слушай её, она не может сказать, зачем позвала нас сюда, и сейчас несёт чушь от злости!

– Не надо, Мари. Пускай наш милый философ поупрекает меня в отсутствии морали – мне даже нравится! Кто знает – вдруг он прав!

Мари открыла было рот, но Ландо закрыл его ладонью и за плечи повёл Мари в обратную сторону. Он сделал это со своей привычной небрежностью, но, что бы он не делал, всё выходило у него как-то дружески, ласково, отчего на него невозможно обидеться. Олеор и Ильда пошли за ними. Оба хмурились.

Они вернулись к ивам – статуи не было. Впрочем другого они и не ожидали – когда они шли вперёд, действительно не видели её.

– Что же? По домам, получается. – сказал Ландо. Остальные промолчали. Настроение у всех испортилось.

Неспешно шагали в помертвевшем тишиной парке: слышался только хруст мокрого песка под ногами и робкое лопотанье листвы, отяжелевшей от каплей. Потеплело: о дожде, шедшем весь день, вспоминалось только, когда ветки вздумывали, вздрогнув, скинуть за шиворот прохладную воду. Между Ландо и Мари постепенно завязался разговор: едва слышный шёпот. Олеор и Ильда продолжали молчать. Они минули уже беседку и свернули на тропинку, ведущую к выходу из парка на городскую дорогу. Пробирались сквозь нависшие ветви между силуэтов сгорбившихся старых деревьев.

Вдруг Мари дико вскрикнула.

В секунду Ильда вцепилась в локоть Олеора, прижимаясь к нему, как к единственному спасению. Ужас захлестнул её, вмиг пропали досада и злость на Олеора, когда он обхватил её обеими руками, словно обещая, что не оставит ни за что.

– Боже, Боже, спаси нас! – Мари истерично метнулась и зарыдала почти с облегчением, когда Ландо сдёрнул её с места, потому что сначала она не могла пошевелиться от страха.

До Ландо дошло, отчего она кричала, когда он разглядел в полутьме между деревьев светлую фигуру, и он сам закричал, как кричат мальчишки, а после, мешая вопли с нервным смехом, пояснил Олеору, хватаясь за его плечо: